Нам не по пути
Замуж я вышла в далёких 80-х. Первая любовь, бабочки в животе – всё, как полагается. Жили мирно, душа в душу, не ссорились, делили быт пополам. Рожали детей, строили планы на будущее. Вообще-то, грандиозных схем, как таковых, не было. Мечтали, как и весь советский народ, о благополучии, стабильности. Чтобы детям жилось хорошо, а мы, родители, будем помогать по мере сил и возможностей: воспитывать внуков и наслаждаться старостью, вдвоём.
В девяностых я поняла, наслаждаться придётся одной. После развала союза, предприятия и заводы начали закрываться, как ракушки при приближении опасности. Зарплату не дают, выплачивают мылом и закоренелыми обещаниями. Завтра, через неделю, месяц… Потерпите, подождите, войдите в положение… А потом хлоп – завод опечатывается. Отлично поработали, прекрасно… за тридцать кусков свежайшего мыла.
Пробовали мы с мужем разные варианты заработка. Я вязала, шила, даже фигуры из дерева выпиливать научилась, но рукодельное хобби не приносило достойного дохода. Только на хлебушек с дешёвыми макаронами и хватало. Муж подрабатывал грузчиком, мастером по ремонту, но и это – разовые заказы, не приносящие хороших заработков. Наш старший Лёнька, которому на тот момент было двенадцать, сподобился помогать. Наблюдая, как родители из кожи вон лезут, попросился на рынок носильщиком. Помогал торгашам выносить огромные баулы из склада к палаткам. Кто-то благодарил монеткой, а кто-то угощал конфетами. Сынок приносил добычу домой, ничего себе не оставлял, всё в семью.
Жили, не тужили, пока мой благоверный не перестал приносить в дом «мамонта». Разляжется на диване, включит телевизор и балдеет.
— Надь, есть, что пожрать? – переключая каналы, чесал пузо и громко зевал. – Глянул в холодильник, а там пусто.
— Макароны будешь?
Весь день на морозе торговала душистым мылом, кофточками и носками. Руки отмёрзли, а ему лишь бы пожрать.
— Надоели твои макароны, — сел, вытянул ноги и закашлялся. – Кха, кха! Вчера макароны, позавчера… Котлеты, когда будут?
— Ты же не любишь соевые, — встала у батареи, чтобы погреться. – А мясо нынче на вес золота.
— Из Галькиной квартиры свининой пахнет, — облизнулся, встал, почесал поясницу. – Вот баба, а? Всё умеет, и свинью добыть, и деньжатами разжиться.
— Известно – откуда, — отогревшись, я поплелась в кухню. – Галина мужиков, как перчатки меняет, а у меня — один.
— Но-но, ты поговори мне, — Никита возмутился. – Я тебе поменяю.
Ох, и не собиралась. Никитушка всё сам за меня решил.
Однажды, довязывая воротник у заказного свитера, я услышала разговор между Лёней и младшим Степаном, мол, Лёнька видел отца на рынке, как тот помогал одной женщине ящики переставить, а она его за это поцеловала.
— Врёшь, — Стёпка делал уроки за письменным столом. – Наш папка не такой. Он мамку любит.
— Если бы… — слышу глубокий вздох и шептание. – Она его в гости на пироги звала.
— Ну?
— А ты помнишь, как папка позавчера задержался?
— Ну?
— Вот тебе и «ну», — Лёня закрыл дверь в комнату, чтобы я не услышала. – А вчера она ему варежки отдавала…
— И?
— Он их в её квартире забыл.
— Да ну-у…
Я втихаря посмеивалась и делала вид, что не слышу детских секретов. Мало ли, что там Лёня мог напутать. Ребёнок ещё, несмышлёныш. Надо было прислушаться, надо.
Одним мартовским вечером Никита вернулся домой за своими шмотками. Держалась я изо всех сил, чтобы не заплакать перед детьми. Боялась показать, насколько я слабый человек. Хотя и не слабость это была вовсе, а огорчение от предательства. Тринадцать лет я отдала тому, кто в трудную минуту сбежал туда, где кормят сытнее.
— Папа, не уходи! – пятилетний Кирюша вцепился в брюки отца. – Папочка!
Но Никиту и это не остановило. С лицом, как кирпич, отодвинул сына.
— Извини, сынок, но мама с папой решили жить отдельно, — не проявив отцовских чувств, открыл дверь. Обернулся и с язвительной улыбкой сказал. – Нам не по пути.
Дверь закрылась, и мы остались одни, без мужского плеча и отцовской любви. Больше всех переживали младшие: плакали по ночам и надеялись, что отец всё-таки придёт и останется. Лёня, как старший брат, успокаивал детей, пытаясь пристыдить их слёзы.
— Мы мужики или кто? – включал свет, чтобы видеть лица ребят. – У нас ещё мама есть. И мы должны её беречь.
Из-за сложившихся обстоятельств я поняла — мой Лёня уже не ребёнок. Повзрослел мгновенно, сам не ожидая. Моя гордость, моя поддержка и опора. После ухода мужа, в принципе, ничего не изменилось. Если бы он приносил в дом копеечку, возможно, сейчас бы нам дико не хватало на жизнь. Но этого не случилось. Да, жили в натяг, но в то время все выживали, как могли. Я продолжила заниматься рукоделием через силу, чтобы прокормить детей. Душевное состояние было настолько разбитым, что мои «поделки» получались с видимым браком. Приходилось переделывать, а это – время. Как назло, кофточки и блузки перестали пользоваться спросом. Нужно было срочно искать выход, иначе нас ожидала вынужденная голодовка.
В конце марта ко мне постучалась соседка Галя и попросила об одолжении: спрятать золото и доллары.
— Я не могу, — меня напугало её предложение. – У меня дети.
Я всегда подозревала о её связи с криминальным миром. Часто видела, как она приезжает на дорогой машине, замечала обновки и мужчину, который ждал у подъезда.
— Друга арестовали. Могут и ко мне прийти, — Галина держала в руках пакет с самым ценным сокровищем. – Надь, квартиру могут обшмонать. Надо выждать время. Пройду по делу и уеду. Помоги, а? А я тебе отплачу. Хочешь баксы или цацки?
— Галя, ты меня под монастырь подведёшь.
— Ну, пожалуйста, — умоляла соседка, облокотившись о стену моей прихожей, — сверху подкину, обещаю. Спрячь на полгодика, а?
Лёгкие деньги. В моём положении они бы сейчас ой как пригодились.
— А если и к нам нагрянут? – я жутко волновалась.
— А ты-то тут причём? Ну, могут спросить, какой я веду образ жизни, например.
— И что отвечать?
— Всё, что хочешь, только про Вадика моего — ни слова. Никого не видела, не знаю… поняла?
— Уф-ф, — я забрала пакет и вздохнула, — смотри, если и меня привлекут – я тебе этого никогда не прощу.
— Не бойся, — соседка вышла со спокойным сердцем, придерживая дверь. – На полгода, да? Возможно, и раньше заберу, но лучше пусть полежит.
Не вернулась Галя за имуществом. Убили её через три недели. Соседи поговаривали: попала в случайную драку. Хотя я не верю. Охраняя деньги и драгоценности, я пугалась каждого шороха. Мужские голоса за дверью настораживали. Прислушиваясь к уходящим шагам, вздыхала с облегчением и продолжала заниматься своими делами.
Ближе к лету начала подумывать, что делать с чужим добром. Сдать в милицию? А как я объясню, откуда у меня валюта? С золотом проще: можно сказать, что в наследство от бабушки досталось, а деньги?
В июне я уже вовсю сдавала кольца и серьги скупщикам. По чуть-чуть, чтобы незаметно было. Попозже точно так же поступила и с долларами. Основную часть «выручки» откладывала на чёрный день, а на остальное мы питались и одевались.
В сентябре у нас случилось несчастье — средний сын упал с лестницы и ударился головой. Травма «усыпила» моего мальчика — Стёпка впал в кому. Вот она — расплата за чужое добро. Не твоё – не тронь. Измученная ожиданиями, когда мой сыночек придёт в себя, я стала часто посещать церковь, чтобы вымолить моего Стёпочку у Бога.
Стоя у иконы Николая Чудотворца, повторяла одни и те же слова. От всего сердца просила оставить сына в живых.
— Я на всё согласна, только помоги. Услышь мои молитвы…
Не замечая никого вокруг, зажгла свечу и поставила за здравие Стёпы. Я не чувствовала пола под ногами, не ощущала присутствие посетителей. Пребывая в собственных мыслях, не услышала, как меня зовёт женщина.
— Надя, — кто-то дотронулся до моего плеча.
Я обернулась.
— Здравствуй, Леночка, — не было радости от встречи за одноклассницей. Мои мысли были далеко, с сыном.
— А я смотрю, ты ли не ты, — Лена улыбалась, вглядываясь в моё опухшее от слёз лицо. – У тебя что-то серьёзно случилось?
Наконец-то, дошло. Кивнув головой, я медленно поплыла к выходу. Покусывая нижнюю губу, старалась держать себя в руках, чтобы не упасть в истерику. Лена двинулась следом.
— Надя, подожди, — обогнала и открыла дверь, — Наденька, я не вовремя, вижу. Но…
Спустившись с высокого крыльца, я замешкалась. В душе до такой степени тошно, что я не знала, куда мне идти.
— Присядем, – подхватив меня под руку, одноклассница повела к скамье. – Садись и рассказывай.
Что рассказывать? С чего начать? Неужели не заметно, что мне сейчас не до разговоров?
— Мне домой надо, — уставившись на деревянную скамейку, подумала о незаконченных заказах.
— Я тебя никуда не отпущу. Куда ты в таком состоянии собралась? – напирала Лена, не отпуская мою руку. – А если что с тобой случится? Я себе этого никогда не прощу. Только встретились, а ты…
Она сказала это с такой тоской в голосе, что я поняла, лучше сейчас выговорюсь, чем носить в себе. И я выговорилась. Начала со Стёпки и сама не заметила, как свела «доклад» к мужу.
— Ну он и сво-оло-очь, — побледнев, Лена начала ерзать на месте. – С тремя детьми? И помочь отказался? И на сына плевать? Да как таких земля носит? Уф-ф, не ожидала, что у тебя так жизнь сложилась…
Взглянув в глаза Лены, я поняла, она хочет чем-то поделиться, но в данный момент — это неуместно. Ну что ж, я излила душу, полегчало, пусть теперь она порадует своими достижениями.
— А у тебя как? – я дала ей зелёный свет.
— Да у меня судьба чем-то схожа с твоей, только мы бездетные – это огромный плюс. Также, как и ты, развелась и вернулась в родные края «поднимать целину», так сказать.
— Это как?
— Бизнес у меня, практически прогоревший. Пришлось магазин закрыть, часть товара продать за бесценок, а остальное сюда привезла. Я же насовсем переехала. Вот думаю, где деньгами разжиться, чтобы подняться с руин.
И меня осенило. Вот оно – знак свыше! Не зря же в один и тот же день, в одно и тоже время мы столкнулись именно в церкви? Значит, я должна расстаться с деньгами, которые мне не принадлежат. Я долго думала, отдать попрошайкам или отнести в милицию… У Лены есть цель, а это дорогого стоит. Всё равно моего мальчика лечат бесплатно. Врачи так и говорят: «Делаем всё возможное, и ваши деньги здесь не нужны. Остаётся только ждать».
— У меня есть немного.
— Денег? Откуда?
— Скопила.
— И ты предлагаешь взять у одинокой матери с кучей проблем? Ну уж не-ет, — выставив руки вперёд и растопырив пальцы, Лена глупо улыбнулась. – Оставь себе. Кстати, ты не рассказала, чем на жизнь зарабатываешь.
— Рукоделием, — пока мы вели беседу, я заметила, как внутри полегчало, — вяжу, шью…
— И вышиваешь крестиком. Ясно, — вздохнув, Лена обратила внимание на выходящих из церкви. – А знаешь, что… Предлагаю услуги распространения. Буду твоим агентом.
Оживившись, одноклассница подняла меня с насиженного места и поволокла вдоль улицы.
— Поехали к тебе, смотреть на творчество.
Лена меня нисколько не удивила. Она всегда была напористой и непредсказуемой. Не заметив, что я не приглашала в гости, засунула моё тело в автобус, а уж потом спросила адрес.
— Всё там же, — я не хотела сопротивляться. Лена вывела меня из амёбного состояния. Я всей душой желала провести с ней ещё несколько часов.
Ознакомившись с моей самодеятельностью, Ленка пришла в восторг.
— Слу-ушай, да ты мастерица! – примеряла одну блузку за другой. – Ты посмотри. – Крутилась перед зеркалом, разглядывая ромбы из кос. – Надя-а… Вот, если бы не бардак в стране – ты бы стала великим дизайнером.
— Не придумывай, — убирая оценённые гостьей новинки, пригласила в кухню попить чаю.
— У меня есть, кому отправить пару экземпляров, — Лена садилась за стол, — если одобрит, то у тебя будет шикарное будущее! – громко хихикнула.
— Даже слушать не хочу, — ответила я, разливая чай в кружки.
— Только там заплатить придётся, — скривила лицо Лена, вспомнив о том, как нужно пробивать себе дорогу.
— И много?
Шепнув мне на ухо, села на место и подмигнула.
— В долларах?
— А ты как думала? Сейчас всё измеряется в баксах, — поправила юбку на коленях. – Ну что, рискнём?
— Рискнём.
А что тут думать? Если ничего не получится – невелика потеря. Как пришли деньги, так и уйдут.
Наговорившись вдоволь, Лена решила покинуть наш дом и отправиться к себе. Была ли я довольна её нагловатым поступком напроситься в гости? Не то слово, как довольна! Считаю, Бог её послал, чтобы привести меня в чувства и залатать душевные раны. Лена со школы отличалась от остальных девчонок смелостью, нескончаемым оптимизмом и умением находить лазейки из трудных ситуаций.
— Ой, — застегнув сапог, гостья выпрямилась, – неси товар, а купец – за мной.
— А? – не понимая, что имеет в виду одноклассница, я так и осталась стоять у стены с отрытым ртом.
— БЭ, — рассмеялась Лена, — кофточку неси, а лучше две.
Развернувшись, я ушла в комнату.
— И блузку прихвати! Ту, что с коротким рукавом! Ай, давай две! – отдав приказы, Лена продолжила обуваться. – Чем чёрт не шутит. Глядишь, Венька подсуетится.
Подсуетился, с божьей помощью. Показал кому-то в Москве мои «шедевры», кто-то там одобрил и попросил внести взнос. Кому, за что – я так и не поняла. На уме только одно – заработать побольше, отвезти сына в Москву к профессионалам и поставить на ноги. Тех денег, что у меня были, не хватало на комплексное обследование и дорогостоящее лечение. Пока мы с Леной говорили о Стёпке, она сделала вывод, что в нашем захудалом городишке ловить нечего. Нет у нас достойной медицины. А врачи некомпетентны в своей сфере, поэтому отмахиваются и тянут время. И я ей поверила.
Ожидая Лену на рынке у входа, прохаживалась вдоль ворот. Думала о сыне, представляла, как мы заживём, когда он очнётся. Ходила и улыбалась своим мечтам. Неожиданно закрапал мелкий дождь. Посматривая на часы, я заволновалась. Пора бы уже Лене быть здесь. Мои волосы потихоньку намокали, и чёрная тушь дала течь.
— Давай быстрей, — вытирая на ходу чёрные ручейки на щеках, я занервничала.
Спрятаться негде. Один сплошной забор вокруг рынка. Продавцы поспешили накрывать столы куском плёнки, чтобы не испортился товар. Дождь усилился. Стою, как курица под проливным дождём, поджав одну ногу, и думаю: или что-то случилось, или Ленка передумала. Внезапно прямо передо мной остановилось такси. Дверь открылась, и я увидела радостную Лену.
— Беги скорей! – замахала рукой.
Прыгнув в машину, я откинула голову назад.
— Ты почему так припозднилась? – сказав вполголоса, опять посмотрела на часы.
— Надь, это Веня, — загадочно улыбаясь, одноклассница показала глазами на впереди сидящего мужчину.
— Добрый вечер, — на меня смотрел голубоглазый блондин с ямочками на щеках. – Прошу не винить Ленусика. Она опоздала по моей вине.
Я не могла отвести глаз от московского красавчика. Бывают же такие. Веня выглядел очень представительно. Даже, я бы сказала, презентабельно, солидно. В темпе смахнув с лица дождевые капли, я поздоровалась и натянула дурацкую улыбку.
— Не стесняйся, — сообразительная Лена ткнула меня в плечо. – Венчик уезжает. Сейчас проводим на вокзал и домой. Ты как?
Привычно пожав плечами на вопрос, ответ на который я не успела обдумать, одобрительно кивнула головой. По просьбе Вениамина такси тронулось с места и помчалось к ж/д вокзалу, где я собственноручно передала мужчине «билет» в будущее. Как я думала, в моё светлое будущее. Посадив блондина на поезд, довольные и счастливые поехали ко мне отмечать начало новой жизни. Отметили, только чуть позже. Не успели переступить порог, как до нас донеслась нехорошая новость.
— Мам, — навстречу выбежал Кирюша со спущенными штанами, — а к нам тётя приходила.
— Какая тётя? – первым делом я подумала о соседке снизу. Мало ли, Киря носился по квартире и мешал отдыхать пожилой женщине. – И подтяни штанишки.
— Она та-ак ругалась, — хихикнул мальчик и убежал в комнату.
— А где Лёня? – как-то стало не по себе.
— Здесь я, — хмурый сын высунул голову из ванной. – Он опять наложил.
— Оставь, я постираю. Что там за тётя приходила? – сняла обувь и пригласила Лену в кухню.
— Мам, — Лёнька вышел, закатывая рукава рубашки повыше, — она папку искала.
— Какого папку?
— Нашего. Влетела, как ураган и давай орать, мол, мы тут папку прячем, и он у нас ночует каждую субботу.
Я смотрела на сына с удивлением и непониманием. Каждую субботу? Только хотела в голове развить ход событий, как Лена оборвала цепочку мыслей:
— Ха! Загулял бедолага! – рассмеялась одноклассница, усаживаясь за стол. – Вот пусть теперь эта побегает и прочувствует, как тебе плохо было. Знала же, у него семья, дети и всё равно влезла.
Лена смеялась и радовалась, будто это был вовсе не мой муж, а её. Попросив детей не открывать дверь посторонним людям, поставила кипятить чайник.
— Ох, Надька-а, — задумчиво произнесла Лена, откусив кусок баранки, — заживё-ом. Будем как сыр в масле кататься.
— Веня такой хорошенький, — я поставила на стол кружки, сахарницу и выключила чайник.
— И не говори, сама смотрю и удивляюсь, как его угораздило?
— Ты о чём? – наливая чай, изумилась я. – Он что-то натворил?
— Ещё как натворил, — Лена вначале нахмурила лоб, а после расхохоталась. – Предал мужскую натуру.
— Это как? – придвинув чашку к гостье, я села за стол.
— А ты не заметила?
Я молча смотрела на неё в упор и помешивала сахар в кружке.
— Он же из этих… — кивнула головой в сторону.
Намёка я не поняла.
— Ну? – Лена с нетерпением ждала ответа. – Из этих.
Видя, что до меня не доходит, Лена запела:
— Голубой вагон бежит, кача-ается-а… Ну?
— Да ладно! – приложив ладони чуть пониже шеи, я вспотела от неожиданности. – Не может быть!
— Угу, — отхлебнув горячего чаю из кружки, Ленка хихикнула. – Все, кто работает в этой сфере – странноватые и одного поля ягоды.
«Одного поля ягоды» — это я поняла через месяц, когда Венька исчез из поля зрения с моими-чужими денежками. Лена негодовала. Ругала Вениамина последними словами за обман, предательство и рухнувшие планы на беззаботную жизнь.
— Вот сволочь какая! – приехала ко мне облегчить душу. – Столько лет дружбы — коту под хвост! И трубку не поднимает, белобрысина московская! Его сестричка говорит, мол, месяц как ни слуху, ни духу! Покрывает братца! Эх, надо было расписку взять! Но кто ж знал, что он так поступит?!
Никогда не видела Лену такой расстроенной. В детстве она не подавала виду, когда что-то не получалось, поддерживала, махала на все неудачи рукой и посмеивалась над теми, кто огорчался из-за двойки.
— Значит, тому и быть, — сказала я, пытаясь усмирить Лену, — как пришли, так и ушли.
— Ты о чём? – гостья перестала ругать блондина и переключилась на мои слова.
Рассказав, откуда у меня деньги, ждала осуждения, но одноклассница наоборот отругала за веру в приметы.
— Ты как бабка моя: на краю стола не сиди – замуж не выйдешь, клади под подушку ключ, чтоб забеременеть, — рассмеялась в голос. – Или вот: если что в дому забыла, вернись и посмотрись в зеркало, а если не посмотришься – опоздаешь или деньги потеряешь! Глупость мы с тобой сделали, вот и ушли денежки, а то, что они чужие — так ты ж не украла, а тебе дали, собственноручно. Вот увидишь, вся эта белиберда нами не управляет. Дурь это всё, дурь и вера в дурное.
Мне пришлось отвлечься от назиданий и пойти в прихожую, чтобы ответить на телефонный звонок. Позвонили из больницы, где лежит мой сын. Выслушав доктора, я попрощалась и положила трубку. Пережив в себе услышанное, влетела в кухню и заорала так, что Ленка подпрыгнула на месте:
— Стёпка очнулся! Лена! Стёпа пришёл в себя!
— О Господи, — одноклассница побледнела от моего крика и откинулась на спинку стула. – Меня чуть инфаркт не хватил. Тьфу, сумасшедшая, разве можно так пугать?
Я не хотела плакать, но мой организм решил иначе: из глаз полились солёные реки, затекая под воротник домашнего халата.
— А ты говоришь, глупая примета, — вытирая щёки, я встала у стола. – Чужие деньги исчезли, и в мою семью вернулось счастье. Сынок открыл глаза. Больше никогда не буду зариться на чужое. Никогда в жизни. Лучше заработать своим трудом, чем расплачиваться дорогими людьми.
— О-ох, ну и дура же ты, — Лена покрутила пальцем у виска. – Это ничего не значит. Обыкновенное стечение обстоятельств. Совпадение, понимаешь?
— Нет, не понимаю и не хочу. Чужое добро счастье не приносит. Если дано встать с колен и сделать карьеру своими силами — значит, тому и быть.
— Это предрассудки.
— Это честно и по совести.
***
Мы с Леной продолжили заниматься продажей одежды. Решили по максимуму откладывать на покупку материалов для меня и для закупки детских вещей, которые реализовывала она. Видя, как мне тяжело, Леночка отдавала большую часть выручки в мою семью.
— А что, я одна, — принесла мне конфеты и фрукты. – Твоим мальчишкам витамины нужны. Кстати, как там Стёпа?
— Ой, чувствует себя превосходно. Уже домой просится. Спрашивает, скоро ли его выпишут.
— А врачи, что говорят?
— Ничего. Ничего хорошего.
У Стёпы произошла частичная парализация левой стороны. Мышцы лица не двигаются, рука работает, но пальцы не слушаются. Неизвестно ещё, как он ходить будет.
— С божьей помощью справимся, — поддержка Лены была для меня как нельзя кстати.
Отца у меня нет, а мама умерла через год после свадьбы. Несколько лет болела, а с развалом страны и вовсе сдала. Боялась остаться мне обузой, но судьба распорядилась иначе. До сих пор вспоминаю, как Никита помогал с организацией похорон. Успокаивал, не давал раскиснуть. М-да-а, я думала, что мы две половинки одного целого, а оказалось… Он ведь тоже сирота. Детдомовский. Бог с ним, не мне судить. Пусть живёт своей жизнью. Развелись, и теперь у каждого своя дорога.
Однажды я встретила свою знакомую на рынке. Она выбирала детскую одежду для крестницы. Разговорились. И я узнала, что она не может продать вязальную машину.
— Денег ни у кого нет, — жаловалась Соня, рассматривая комбинезоны, — а каретка стоит без дела. Купила, а вязать так и не научилась. Три года пылится.
— Дорого возьмёшь? – я знала, что такие вещи мне не по карману.
— Надь, я уже согласна в рассрочку, лишь бы продать.
Вечером я привезла Соню к себе домой, угостила чаем и отдала всю прибыль, накопленную за время продажи.
— Уф-ф, — Лена не знала, что сказать. Развела руками, осматривая странный предмет. – И ты знаешь, как этим пользоваться?
— Не знаю, но разберусь, — с уверенностью ответила я, натягивая шерстяную нить на агрегат.
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
И я не прогадала. За один вечер разобралась в тонкостях работы. За второй – связала детский свитер. А на третий день преподнесла Лене четыре шарфика и женскую накидку.
— Охренеть! – воскликнула коллега по несчастью, вынув из пакета вязаные изделия. – За три дня?
— За два дня и две ночи, — я видела, как она была поражена скоростью работы.
— Надька-а! Да ты гений! Зря я думала, что ты тратишь кровные на ерунду! Наденька! Ну ты и голова!
К Новому году наша жизнь изменилась. Нет, мы не разбогатели, просто мне пришлось сесть дома, чтобы помочь восстановиться сыну, которого выписали из больницы. Стёпа не мог нормально ходить. Подволакивал левую ножку и плакал, что не может как все ребята бегать по улице.
— Ты будешь бегать, будешь, мой маленький. Ты у меня сильный, я верю в твоё полное выздоровление.
К лету Стёпка уже более-менее нормально передвигался. Прихрамывал, но это не мешало стоять на воротах во время игры в футбол. Хорошо, что никто из ребят не смеялся над ним, не издевался и не подшучивал, когда сын пропускал мяч. Его друзья оказались понимающими и сочувствующими. Скорее всего, это их заслуга, что Стёпа полностью оправился ближе к осени. Друзья взяли над ним шефство: приходили в гости, брали на тренировку, помогали делать уроки. Через год от болезни и следа не осталось. Если не считать мимику лица. Левое веко слегка опущено, а уголок рта не отзывался на сигнал мозга.
***
— Надя, я смогла! – встретив меня в подъезде, Лена затараторила впопыхах. – Нам дают помещение!
— Где? – открыв дверь, пропустила подругу и Кирюшу вперёд.
— В Москве!
— Иди ты… — у меня перехватило дыхание. – Как?
— Легко.
Изложив всё до подробностей, Лена выдохнула, пристально посмотрела в мои глаза и выдала:
— Переезжаем, все вместе. И никакие «нет» я не принимаю, — вошла в квартиру, тяжело дыша. – Тебя здесь ничего не держит?
— Ничего, — пожав плечами, я сняла туфли.
— Значит так, я уже всё решила.
Слушая весь расклад, я удивлялась способности Лены забывать плохое и настраиваться на нужную волну. Как легко она разложила по полкам нашу судьбу и свою тоже, напророчила открытие бизнеса на двоих и богатого жениха. В ответ я только посмеялась.
— Тебе-то да, а мне куда? С тремя ребятишками не берут.
— Возьмут. Ещё как возьмут.
Переезжать не хотели только младшие, но Лёня их уболтал, рассказав, как красиво на Красной площади, какие высокие здания в городе и сколько жителей. Расписал прелести метро, наобещав прокатить ребятишек в подземном поезде. Интересно, откуда он всё это знает, если никогда не был в столице? Братья дали согласие на переезд, и начались сборы в дорогу. В Москву мы переехали перед Новым годом, а именно 30 – го декабря.
— В Новом году — в новую жизнь, — Лена распаковывала чемодан.
Да, мы сняли одну квартиру на всех. В тесноте да не в обиде, как говорится.
Наш магазин открылся в хорошем торговом центре, где приличная проходимость посетителей. Поначалу торговля шла туго. Москвичи неохотно покупали одежду ручной вязки, но со временем продажи пошли на ура. Огромную роль сыграло так называемое сарафанное радио. Заказы повалили. За год мы смогли найти ещё троих рукодельниц, которые имели в наличии каретку и справлялись с поставленной задачей как нельзя быстро. И дело пошло. Ленка радовалась больше всех.
— Большую часть прибыли забирают аренда и закупка пряжи, — пересчитывая наличность, подруга делала записи в тетрадку, – ну, ничего, раскрутимся. Нам бы вязальных станков закупить и помещение…
Подняла на меня глаза и задумалась.
— У-у, ну ты махнула, — я зашивала штаны младшего сына. – Ты цены на них видела?
— Сегодня не потянем, а завтра…
Завтра наступило через два года с небольшим. Лена умудрилась взять кредит, чтобы для начала приобрести два станка. С помещением были сложности, пришлось арендовать утеплённый гараж. Девочки, которые устали сидеть дома за работой, согласились трудиться в гараже.
— Ой, до чего ж приезжие умные, — посмеивалась Настя, узнав о нашем мини цехе, — Всюду выход найдут. Даже завидно. Я в своё время тоже хотела магазин открыть, но смелости не хватило. А сейчас и подавно, — намекнула на тяжёлую жизнь в городе.
— Жить захочешь — и не такое придумаешь, — усмехнулась Лена, осматривая станки.
В начале двухтысячных мы понесли убытки. По непредвиденным причинам сгорел «цех» вместе с агрегатами. Ленка чуть с ума не сошла от горя.
— Перестань психовать, — в моей голове засела фраза: «Не сдаваться, иначе придётся туго». – Кредит закроем и начнём всё сначала.
— Столько сил положено. И пряжа…
Да, оптовые закупки превратились в прах. Выкройки, расчёты, тетради с цифрами – всё, что нужно для работы, кануло в лету.
— А я матери обещала купить стиральную машину, — вздыхала Лена, сидя у окна, — чтобы сама полоскала и выжимала. Прости, мамочка…
— Купим, ты только возьми себя в руки, — я прекрасно понимала её. Самой тяжело. Никуда не денешься, придётся опять начинать сначала. – Это испытание мы должны пройти. Слишком уж хорошо всё началось. Не бывает постоянно гладко. Слышишь?
— Да слышу я, только поверить не могу… Эх, чёрт с ним, — шлёпнув себя по колену, Лена взбодрилась. – Надо деньги искать на новые станки.
Искать не пришлось. Наши сотрудницы скинулись и предложили помощь. Мы добавили свои накопления и таким образом смогли купить один станок, который поставили в квартире Насти. Женщины работали посменно. Благо Настя одинокая, а то кому понравится шум в собственном доме денно и нощно? Через полгода купили ещё один. А через три года всё-таки смогли открыть настоящий цех. Я до сих пор поверить не могу, что у нас получилось.
В то непростое время каждый пытался выжить, как мог. Воровали, обманывали, старались обсчитать. Но мы этого не делали, поэтому Господь послал нам таких же честных сотрудниц, благодаря которым мы смогли удержаться в торговле и познакомить московского потребителя с нашими изделиями.
В 2006-ом я познакомилась с мужчиной. Он обыкновенный таксист, без понтов и громких обещаний. Тихий, скромный, заботливый, улыбчивый и очень добрый. Дружба завязалась не сразу. Первое время мы общались, как водитель и пассажир. Гриша не уделял знаков внимания, вёл себя, как истинный знаток своего дела:
— Хотите, я включу музыку?
Или:
— Если Вам жарко, я выключу печку…
Любопытно, но я часто попадала в его смену, вызывая перевозчика через диспетчера. Через семь месяцев мы начали встречаться. Оказалось, Гриша в разводе и имеет дочь. Его нисколько не оттолкнул тот факт, что у меня трое сыновей.
Сейчас на дворе 2012-ый, но мы не торопимся съезжаться. Нам и так хорошо. Есть такое модное понятие — гостевой брак. Так и живём.
Недавно я ездила в родной городок, чтобы встретиться с покупателем. Да, я продала свою квартиру, чтобы приобрести недвижимость в Москве. Сделка прошла успешно. Теперь я и мои дети – москвичи. Естественно, без кредита не обошлось. Зато теперь мои дети счастливы. Старший Леонид окончил институт, женился и ожидает первенца. Стёпочка не торопится связывать себя брачными узами, но девушка у него имеется. Окончил инженерный и трудится в престижной компании. А Кирюшка посвятил себя машиностроению. Работает в оборонной промышленности. Никто из сыновей не вспоминает отца, да и я не рассказываю о нашей случайной встрече.
Заключив договор купли-продажи, я вызвала такси и поехала на ж/д вокзал. Погода была по-настоящему осенней. На дворе лил дождь и гулял ветер. Холодно и промозгло. Выхожу из такси и вижу, как у стены жмётся ужасного вида мужчина. Немытый, взъерошенный и, судя по лицу, пьющий.
— Есть закурить?
Обратился ко мне с просьбой.
— Извините, но не курю, — я поспешила открыть дверь вокзала, чтобы не промокнуть.
— А пятьдесят рублей не найдётся?
Я узнала просящего, но не сразу. Наши взгляды встретились, и Никита замер.
— На-адька-а… — протянул с удивлением. – Ты?
— Я, — вошла внутрь, отряхивая норковый воротник пальто от дождевой мороси.
Он вош ёл следом.
— А я приходил, но там никто не открывает. Вы где сейчас? Переехали? А как сыновья? – завалил меня вопросами, не отставая.
— Хорошо, — я проверила наличие билета в сумочке и подошла к огромному окну.
— Надя, а где вы сейчас живёте? Соседи сказали, что вы переехали, — Никита согревал озябшие пальцы тёплым дыханием.
— Далеко, — не было желания обсуждать нашу жизнь.
— Надь, — он отошёл подальше и осмотрел мой внешний вид, — а ты ничего. С первого взгляда заметно — живёшь, как у Христа за пазухой. А я вот… — растопырил грязную куртку и показал худощавый торс в дырявой майке. – Исхудал чуток, но не беда. Я ещё ого-го!
Помахал в воздухе поцарапанным кулаком и тут же спрятал его в кармане такого же дырявого и грязного трико. Я ничего не чувствовала, глядя на опустившего мужичонку: ни жалости, ни любви, ни капли презрения. Перегорело, и слава богу.
Никита не сводил с меня глаз. Оценив мою обувь, сумку и причёску, прислонился к стене и улыбнулся съеденными кариесом зубами.
— Я тут подумал, — ковырнул почерневшим ногтем между передних зубов, — давай начнём всё сначала. Было и было, не мы первые… — сплюнул на вокзальный кафель и противно шмыгнул носом. – А?
В эту минуту электронный голос объявил посадку на московский поезд. В моей сумке раздался звонок. Я достала мобильный и ответила.
— Ого! Богато живёшь! – восхитился бывший гаджетом. – Не-е, однозначно надо сходиться. Мы ж семья!
Поговорив с Гришей, я положился телефон обратно. И вышла на улицу. Никита поскакал за мной.
— Надь, у меня сейчас нет наличности, — вывернул карманы, съёжившись под проливным дождём. – Купишь мне билет?
— Зачем?
— Ну, как? С тобой поеду. Мальчишки, поди, соскучились по папке… или? Или ты им другого папку нашла? Ой, — стукнул себя по лбу и зажмурился, — что я такое говорю…
Встряхнул засаленными волосами и распахнул подпаленные ресницы.
— Купи, а.
Я подошла к нужному вагону, обернулась и произнесла с улыбкой:
— Нам не по пути, — и со спокойным сердцем вошла внутрь, ожидая отправления в счастливую жизнь.
Конец.