Только не уходи — 4
Васька, стиснув зубы, рванул в клуб, но не нашел там своей девушки. Выскочив наружу, столкнулся с Егором:
– Там она, – показав рукой на угол здания, сказал тот, – и Петька там.
В голове Васи вспыхнули разные похабные мысли. Забежав за угол клуба, он увидел, как Петя гладит съежившуюся Надю, и та что-то бормочет.
– Отвали от нее! – Вася оттолкнул парня. – Что, на новенького потянуло? – закричал на девушку, схватив ее за плечи.
И тут он увидел разбитый нос, из которого текли две темно-красные струйки.
– Да я тебя!! – не спросив, в чем дело, Василий набросился с кулаками на Петьку.
Тот не успел увернуться и тоже получил кулаком по лицу.
– Васька! Ты озверел, что ли? – Егор подлетел к нему и скрутил руки за спину.
– Убью! Гад! – взбесился Василий!
– Да за что?! – Петя вытирал кровь с лица.
– Бабу мою лупить?! Разорву! – Вася пытался вырваться, чтобы еще наподдать наглому Петру, но тут же услышал следующее:
– Так это не я, а ты!
– Отпусти! Не буду я его трогать! – злость так и раздирала Василия, и Егор отпустил его.
– Это ты ей приложился, когда на Егорку набросился! – ответил Петя. – Да ну тебя! – и ушел к колодцу, умываться.
– Как? – удивился Вася, подходя к Наде.
– Ты замахнулся и локтем попал мне прямо по носу, – всхлипывала она. – Петя сразу отвел меня в сторону.
– Да чтоб тебя, – возмутился парень, вспоминая, где в тот момент стояла Надя.
Да, она как раз находилась рядом. Когда Вася ударил Егора, еще подумал, почему в локте возникла острая боль.
– Ты прости меня, – Вася поднял Надю на ноги, – я ж не видел. Пойдем, умыться тебе надо. Вон, все платье замызгано.
После этого случая по поселку потянулись слухи, мол, Васька Пушкин свою зазнобу отлупил, теперь она с заплывшими зенками дома сидит и на улицу не показывается.
– Вроде как с каким-то хлопцем ее поймал! – хохотали кумушки.
– И зачем он ее привез?
– Да это обратка прилетела. Ленку за борт, Надьку в дом. Вот и пускай думает, на кого Смирнову променял. А эта Надька гулящая оказалась.
– М-да-а-а, наворотил делов. Ольга сама не своя ходит, Толик злющим стал. Вчерась чуть с Юркой не подрался из-за дороги. Сам не видит, куда едет, а Юрка по обочине шел. Чуть не сбил бедолагу. Сейчас бы в тюрьме сидел.
– Ага, я сама видела, как Толик из трактора вылез, благим матом орет, а Юрка понять не может, что ему надобно. Бросил мешок с травой на землю, подходит к нему, а тот кулаками махать горазд. Я ж помню, как по молодости с ума сходил. Только дай волю, всем бы тумаков раздавал.
– Ой, бабы, а куда ж он ее теперь, а?
– Кого?
– Надьку свою. Раз уж она не постыдилась к нашему, местному, в штаны глянуть, как Васька теперь на ней женится?
– Да выгонит и дело с концом.
– Так не выгнал же. В доме она. Значит, точно – женится.
– А может, она ждет, когда побои с лица сойдут. Куда она с такой физиономией? Стыдно, видать, домой возвращаться, вот и сидит, раны зализывает.
– Интересно, и сколько она тут пробудет? А вдруг Васька опять в нее влюбится?
– Было б, что любить. Шаболда – она и есть шаболда.
Пушкины еще не знали, какую славу заимели в поселке благодаря гостье, которая глаза мозолит и рядом с ней дышать трудно. Анатолий злился, уговаривал сына отправить девку туда, откуда он ее взял, но Вася не слушал. Давал отпор отцу, ссорился с ним, пока рубил дрова или возился со старым мотоциклом, перечил, огрызался. Мать тоже пыталась образумить сына, но нужного результата так и не получила. Девка, правда, слишком уж услужливая, крутится, как белка в колесе: поливает грядки, пропалывает сорняки, белье стирает, утюжит, готовит не очень вкусно, но есть можно. Стало Ольге в быту полегче, сподручней, надо бы девку хвалить, да язык не поворачивается. Все ж о Лене Смирновой душа тоскует. А та и дорогу сюда забыла. Сидит в конторе, бумажки перебирает, грустная — спасу нет – сама на себя не похожа. Вечером идет домой, глаз не поднимает, а дома горькие слезы льет. Светлана и так с ней пыталась поговорить, и этак – не слышит ее дочка, только о Васе речи ведет, да судьбу свою проклинает.
Закончился отпуск. Вася начал собираться в дорогу. Уложив вещи в чемоданчик, попрощался с родными. Надя вышла провожать суженого, довела до калитки. Вася обнял девушку, поцеловал жарко и пообещал, что год быстро пролетит:
– Даже глазом моргнуть не успеешь. – сказал он и тронулся в путь.
Надя долго стояла у забора и смотрела, как уходит Вася, торопливо размахивая рукой. Войдя в хату, девушка села у окна и затянула песню о любви. Тихо так, назойливо.
– Кончай ныть! – гаркнул Анатолий Трофимович, стукнув кулаком по столу. – Твоего скулежа тут еще не хватало!
Надя замолкла. Анатолий поднялся с табурета и вышел на улицу. Сел на завалинку, закурил. В это время Ольга вышла из сарая. Несла в подоле халата яйца. Анатолий заприметил ее, остановил и грубым голосом сказал:
– Ты – баба. Тебе сподручней с ней договориться. Пускай собирает свои пожитки и катится, куда глаза глядят.
– Толик, не дело это. Васька узнает – проклянет нас.
– А я что! Терпеть ее должен? Она здесь никто! Скажи ей, по-бабски поймет, а если я влезу, то…
– Толь, не надо, дождемся Васятку, может, он и передумает. Ведь сам знаешь, молодость всякое вытворяет.
– Нечего его оправдывать. С цепи сорвался, вот и притащил сиротку. Пожалел? Возможно. Любит? Вот в это я как раз не верю.
– Про любовь ихнюю я тоже не верю, но против сына пойти не могу. Вспомни, как Ванька старшой взбрыкнул, когда мы ему слово против сказали. Все равно женился и укатил. Уже сколько у нас не был? Вот и считай, что и второго сына потеряем. Боюсь, Толя, что дети отвернутся, и в старости мы с тобой бобылями останемся.
– Не хочешь по-хорошему, будет по-моему, – бросив под ноги окурок, Анатолий затоптал его и вошел в хату.
– Быстро на стол накрывай! – гаркнул он, переступив порог. – Хватит от работы отлынивать! Или ты думаешь, что приехала без приглашения, так можно бока отлеживать?
Надя встрепенулась. Этот посыл явно был направлен ей. Она выбежала из комнаты и принялась что-то искать в шкафчиках на кухне. Анатолий сидел за столом и наблюдал за ее хаотичными движениями.
– Долго ждать или еще не готово? Что ты весь день делала? Дрыхла, как сурок?
– Извините, – прошептала Надя и протянула руку, чтобы взять тарелку.
– Что? Говори громче! – гаркнул мужик и резко ударил кулаком по столу.
От страха Надя уронила тарелку. Та упала и разбилась на несколько крупных кусков.
– Посуду бить? В моем доме?! – медленно поднимаясь с табурета, заорал отец Васи. – Ты ее не покупала, чтоб колотить! Быстро собрала!
Опустившись на колени, девушка судорожно схватила осколок и порезалась.
– Ой! – вскрикнула она, прижав руку к груди.
– Неумеха! Корова нерасторопная! – заголосил Анатолий, пугая своим басом Надю. – Ты что ж думаешь, села нам на шею, так можно нашим имуществом распоряжаться? Ты кто такая есть? А? Откуда взялась? Что ты тут забыла?
– Я… я… – Надя начала заикаться. Мысли путались, она не знала, что ответить этому грозному дядьке, который нависал над ней и орал, как потерпевший.
– Месяц в моем доме проживаешь, целый месяц я смотрю, как ты харчи мои жрешь! А ей хоть бы хны! Сидит на всем готовом, спит на моей постели, рассиживается за моим столом! Что ты здесь забыла, пигалица?!
Надя замерла над осколками и не могла поднять глаза. Внутри каждый орган трепещет от ужаса: а вдруг этот дядька сейчас как вдарит, что костей не соберешь?
– Я кому говорю?! Оглохла или специально издеваешься?!
Анатолий так себя взвинтил, что аж слюни изо рта полетели. Он не контролировал свои эмоции, басил до хрипоты, затем откашливался и продолжал с новой силой:
– Тебя матка так воспитала, что можно по чужим людя́м скитаться? Или батька сказал, что надо к парням липнуть, чтоб на их отце, как на телеге, кататься, а? Что сидишь, овца без роду и племени? Мимо ушей пропускаешь?
Надя дрожала всем телом. На глазах проступили слезы, но девушка сдерживала их, потому что боялась. Кажется, кровь хлынула в пятки, сердце перестало биться. В ушах появился стойкий звон. Надя почти не слышала крики Анатолия Трофимовича, ей казалось, что она вот-вот упадет замертво. Анатолий бушевал. Стучал кулаком по столу, вопил, надрывал голосовые связки. Удивительно, но жена все не заходила в дом, а Анатолий ждал, когда она появится и поможет вытолкать непрошенную гостью вон.
Ольга, вернувшись в сарай за ведром, проверила белье на веревках – высохло ли, потом прикрыла баню, постояла рядом с ней, думая о сыне. Крики из дома она услышала не сразу, поэтому не спешила отнести яйца в сени и положить их в корзинку. Потосковав о Васе, Ольга двинулась к крыльцу. Тяжко на душе, но ничего не поделаешь, служить надо. Поднимаясь по ступеням, женщина пребывала в раздумьях, а когда перешагнула порог, нахмурилась. Громогласный голос мужа ударил по голове, словно молотом. Ольга не сразу поняла, что происходит, решила, что в дом пришел сосед Гришка, и мужики о чем-то спорят. Но, когда до нее дошло, какие именно слова выкрикивает Толя, Ольга молниеносно вбежала в хату.
Надя все также сидела на полу, скукожившись, как еж перед опасным врагом. Толя размахивал рукой, вопил и топал ногой.
– Ты что?! – подскочила к нему жена, нечаянно отпустив подол. Яйца так и рухнули на дощатый пол, оставив оранжевые кляксы рядом с Надей. – Чего взбеленился?
– Погляди на нее! – Толик тыкал пальцем в затылок притихшей девушки. – Уселась тут! Тарелку расколотила! Специально! Я это точно знаю!
– Надька! – нахмурила брови Ольга Михайловна. – Что случилось? Ты что тут учудила?
Вокруг Надежды валялись осколки, будто их расшвыряли ногой. Подняв голову, Надя пустила ручейки слез. Ее лицо моментально стало розовым, а в глазах читалось такое отчаяние, что Ольге на мгновение стало жаль девушку.
– Подымайся, – подхватила ее Ольга и пристально посмотрела на мужа. – А ты отойди, нечего тут криком кричать. Отойди, сказала. Надя, иди в комнату, я сейчас подойду. Толя, сядь, сядь за стол, поговорить надо.
Разрядив ужасную обстановку, Ольга села напротив мужа.
– Ты что творишь? – шепотом заговорила она. – Что ты тут устроил?
– Бесит она меня, – вполголоса ответил мужик, устремив озлобленный взор на межкомнатную дверь, – так бесит, аж в груди огнем горит.
– Тебя на улице слышно было, дурень, – еще тише зашептала Ольга. – А если б соседи услыхали? А если б она выскочила на улицу и закричала «караул»?
– Да кому она тут сдалась? – махнул рукой Толя. – Выкинуть, как щенка помойного, и забыть.
– Ты бы попридержал язык. А то, мало ли, она на нас всему поселку пожалуется. Ты об этом подумал?
– И что? Да кто она такая?! – еще громче выдал Толя. – Никто! И звать никак!
– Да погоди ты, – стукнула его по колену Ольга, – не время сейчас, понял? На нас и так из-за Лены косо смотрят, а тут еще и Надька… Не спеши, успеем найти выход, только потерпи. Тем более, Вася уехал несколько минут назад, а тут, вроде как, и эта с вещами на выход. Странно все это, понимаешь? Нельзя бежать впереди паровоза.
– Васька твой уже забёг. Уши бы ему оборвать.
– Он молодой, с него спрос маленький. А нам умнее надо быть. Иначе опозоримся так, что соседи отвернутся. Нам бы опять со Смирновыми контакт наладить, а там Вася сам все сделает. Приведет Леночку в наш дом, свадебку сыграем. А о Надьке все позабудут. Слушай меня, Толя, слушай и не кипишуй.
Выслушав жену, Анатолий заулыбался. Молодец, баба! По полочкам разложила так, что сомневаться не стоит – все выгорит, как надо.
И правда, Ольга нашла легкий выход, как избавиться от девки, чтобы никто не заподозрил их участие. Поначалу она начала отправлять Надю в магазин, давая ей наказ, что купить, и меньшую сумму, чем положено. Надя приходила домой с покупками и говорила, на что не хватило денег. Ольга, говоря, что передавала именно столько, сколько надо, намекала, мол, Надя потеряла часть монет, поэтому придется записывать в тетрадочку ее долги. А когда Надя устроится на работу, то все отдаст. Работать Надя сейчас не могла, так как документы утеряны. Она подала запрос по месту рождения и ждала, когда документы восстановят и вышлют ей. Каждый раз, встречая почтальоншу, девушка спрашивала, есть ли для нее что-нибудь, но, получив отрицательный ответ, огорчалась. Тяжело жить с людьми, которые не приняли ее, как невесту сына, но еще тяжелее ощущать на себе колкие взгляды и выслушивать от Анатолия Трофимовича всякого рода оскорбления. Вот и сегодня Надя пришла домой поздно вечером с усадьбы, где полола картофель одна. Наткнувшись на мужика, курящего у забора, Надя выслушала, какая она нерасторопная и слишком ленивая:
– Или не в лени дело, а? – насмехался Анатолий, сбрасывая пепел с папиросы, – замену нашему Васятке нашла? Ну да, ну да, мужик на службу, баба – за порог. Знаешь что, дорогуша, а я ведь молчать не стану, все моему сыну доложу.
– О чем вы? – растерялась уставшая Надя.
– А то ты не догадываешься, – хмыкнул мужик. – А не ты ли с Петькой Рябым с картохи шла? А? Не так скажешь?
продолжение…