Рядом

 

Коля приехал в деревню Ленино по распределению от института из Дальнего Востока. Устроился работать ветеринаром. Первое время было тяжеловато привыкать к деревенской жизни, но спасало общение с двоюродной бабушкой, которая рассказывала о себе каждый вечер вот уже несколько месяцев.

— Спасибочки, что ко мне приехал, — одинокая старушка угощала родственника свежеиспечёнными пирожками с капустой. – Ну, как тебе у нас? – сидела напротив и смотрела, как Коля уплетает сдобу.

— Ничего, привык. Как говорит моя мама: «Человек ко всему привыкает», — запил еду парным молоком.

— Ну да, ну да, — вздохнула Алевтина Григорьевна, подперев рукой подбородок. – Мамка твоя права… Я тоже привыкала, когда мы от немцев бежали из Псковщины. Ой, как вспомню, — не хотелось ворошить прошлое, но из памяти не стереть то тяжёлое время.

Аля родилась и выросла в Псковской области. Вышла замуж, родила сына, но насладиться спокойной семейной жизнью не успела. В 41-ом деревню оккупировали немцы. Три года жители Марьино жили, как на иголках, под пристальным наблюдением немецких солдат.

— У меня ж ни коровы, ни козы, а Саня слабенький родился, больной. Я его соседским молочком и отпаивала… — не успела закончить бабушка, как в хату вошла её подруга Груня.

— Хватит сидеть, пошли в магазин. Там сегодня мармеладу завезли, — встала на пороге, выпятив огромный живот вперёд. – А Колька твой когда уезжает? Надо б проводить, как полагается.

— Завтра, — с тяжёлым сердцем ответила бабушка и всплакнула.

Николая отправили на ПМЖ в соседнюю деревню неподалёку, всего 30 километров. Красная горка была намного больше по площади и численности населения. Местный председатель пообещал отдельный дом и помощь в переезде, чем и соблазнил молодого специалиста.

— Ты только не обижайся, бабуль, — Коля чувствовал свою вину перед старушкой.

— Молодым везде у нас дорога. А я что? Я уже своё отжила. Зачем тебе со старухой время коротать? Тебе жениться пора.

Николай быстро обосновался на новом месте и забыл о своей родственнице. Обустроил жильё, вышел на работу и познакомился с молоденькой птичницей Ниной.  

— А ты откуда к нам приехал? – прогуливаясь в компании молодого человека, Нина стеснительно задала вопрос.

— Я из Дальнего Востока, — Коля шёл рядом и жевал жёсткую травинку, сорванную у обочины. – Жил в Ленино почти год, а теперь вот у вас.

— А зачем переехал? Или там не так хорошо, как в Красной горке? – девушка украдкой поглядывала на парня.

— Ну, почему же, нормально. Вот только таких красивых девиц там нет, — положил руку на плечо Нины и сжал пальцы.

— Ты что? – Нина остановилась и скинула ладонь нахального ухажёра. – Я не из таких.

— Извини, — щёки Николая вспыхнули румянцем.

— Ладно, я домой, — свернула с дороги на тропинку.

Коля отправился следом, чтобы проводить понравившуюся ему девушку.

— И не ходи за мной! – крикнула Нина, обернувшись. – Я с тобой больше встречаться не буду!

Сняла сандалии и рысью побежала к дому.

— Ну и дурак же я, — почесав затылок, Коля развернулся, чтобы пойти в другую сторону. – Взял и всё испортил.

В эту ночь парень не смог сомкнуть глаз. Запала в душу кареглазая девчонка, ох запала. Николай ворочался с боку на бок и бурчал себе под нос.

— Со мной никогда ничего подобного не было. Нина… Ниночка…

Приняв удобное положение, заснул к пяти часам утра. Утром проснулся с тяжёлой головой, будто вчера отмечал что-то. Разбитое состояние души и всего организма не давали толком собраться с мыслями, одеться, позавтракать и пойти на работу. Кое-как взяв себя в руки, Коля отправился на ферму, чтобы поговорить с Ниной и извиниться за вчерашнюю вольность.

— Это я случайно. Я не хотел, — стоял у ворот фермы, опустив голову. – Ты меня простишь?

— Уф-ф, — девушка давно простила, но не спешила говорить об этом вслух. – Не знаю, — разгребая носком калоши мелкие обломки подсушенной травы, смотрела на ухажёра исподлобья.

— Я больше не прикоснусь к тебе, слышишь? Даже пальцем.

— Никогда-никогда? – Нина сдерживала улыбку.

— Только после свадьбы. Обещаю, — подняв голову, Коля заулыбался.

После долгих свиданий, вечерних разговоров по душам и влюблённых взглядов Николай сделал предложение Нине. Девушка дала своё согласие ровно через год, когда ей исполнилось восемнадцать.

— А свадьбу сыграем здесь, в нашем доме, — отец Нины строил планы на торжество. – Поставим столы во дворе, соберём гостей… — сделав паузу, прищурился и задал вопрос будущему зятю. – Твои-то приедут?

— Да, мать и отец обещались, — уплетая щавелевый суп за обе щёки, ответил Коля. – Здесь, неподалёку, живёт бабушка. Надо бы и её позвать.

— Родная? А что ж ты её не пригласил познакомиться?

— Да не-ет, седьмая вода на киселе. Я просто жил у неё какое-то время.

— Ну так, поезжайте вместе и пригласите.

Так и сделали. Нина и Коля поехали в Ленино.

— Здравствуйте, мои дорогие, — Алевтина Григорьевна была безмерно рада гостям. – Проходите, присаживайтесь. У меня и пирог поспел, как раз к столу.

Усадив гостей, Аля села на табурет у печки и начала с любопытством рассматривать молодую особу.

— Женитесь, значит, — улыбалась старушка беззубым ртом, не сводя глаз с Нины. – А родители твои согласные?

— Да, — Нина отщипывала пальцами от пирожка и отправляла мелкие кусочки в рот.

— Ну да, ну да. Девка взрослая, чего ж им несогласными быть. А кто они? Кем работают? Как звать?

— Мама работает в детском саду воспитателем, зовут Надежда Викторовна, а папа – механизатор.

— А звать-то как? – не унималась дотошная бабуля.

— Валентин Алексеевич Мельников, — отчеканила гостья, проглотив кусок пирога.

— Алексеевич Мельников… – задумчиво повторила Аля, поглядывая в окно через стол. – Как?

Неожиданно для всех старушка подпрыгнула на месте.

— Мельников? А как зовут его мамку, твою бабушку?

— Агриппина Васильевна, — растерянно протянула Нина, положив недоеденный пирожок рядом с Колей.

— Мельникова?

— Да.

— А муж у ей Алексей Степанович?

— Ну, да… — Нина покраснела.

— Они из Марьино, Псковской области?

Девушка кивнула головой и добавила, что после войны бабушка и дедушка вместе с детьми переехали в Красную горку, где и остались навсегда.

— Ой! – запричитала хозяйка, встав с табурета. – Ой, деточка ты моя!

Слёзы из глаз потекли градом. Бабушка подскочила к Нине и обхватила морщинистыми руками за шею, прижав её голову к своей груди.

— Господи! Дождалась! Дождалась, родимая! – женщина радовалась и плакала.

Коля сидел смирно, не зная, как реагировать. Никогда ещё он не видел свою родственницу такой счастливой.

— Поехали скорее в Горки! Я хочу увидеть мою Агапочку, мою Грунечку ненаглядную!

— Бабушка и дедушка давно умерли, — выдавила из себя Нина, понимая, что эта новость ошарашит женщину.

— Как? – Алевтина отпустила девушку и сложила ладони на груди крестом. – Когда?

— Два года уже…

Шагнув назад, старушка нащупала рукой табурет и села.

— Я же её столько лет искала… Я же запросы отправляла… Я… я… — мысли в голове спутались. Вот, кажется, нашла и опять потеряла родную душу, но уже навсегда.

Алевтина и Агриппина были соседками, жили на одной улице в деревне Марьино. Когда немцы ступили на псковскую землю, люди прочувствовали на собственной шкуре, что такое голод и страх за жизнь родных и близких. Солдаты отбирали всё: скот, одежду, продовольствие. Не чурались снимать обувь как со взрослых, так и детей, выгоняли на улицу в чём мать родила, чтобы занять тёплую хату на время засады.

— Млеко и яйки — нам, жить – вам, — немецкий офицер отдавал приказы на ломаном русском жителям деревни. – Русский фрау похлёбка — нам. Жить – вам. Партизанен не помогать. Не слушать нас – пах-пах, — выставил два пальца, изображая пистолет.

Люди боялись, но помогали друг другу. Агриппина была тоже не из робкого десятка. Немцы оставили ей корову, чтобы она приносила парное молоко каждое утро, обед и вечер. Надсмотрщик запретил делиться молоком с кем-либо, иначе – расстрел. Но Агриппина не смогла пройти мимо соседской беды. Маленький Саша, сын Али, нуждался в питании, как и все младенцы его возраста. Тёмной ночью Агриппина передавала литр молока для мальчонки Алевтине. Но всё тайное становится явным. Как бы ни звучало странно, но её сестра Люся, не верящая в победу советской армии, сдала Агришу немцам. Женщина получила наказание – прикладом по лицу и несколько ударов немецким кирзовым сапогом под дых. Но и это не лишило её человечности. Агриппина продолжала делиться молоком с Алевтиной. Благодаря её помощи, Саша выжил.

– Кто ж знал, что она вот туточки, рядом? Кто ж мог это предвидеть? Деревню сожгли, и мы кто куда, бежать. Матушки мои, я в Псков телеграммки, а она здесь, в 30-и километрах от меня… Да если б я знала, я бы своими ногами прибежала и в ноги бы ей поклонилась. Я бы каждый пальчик обцеловала и сказала спасибо. Она святая женщина, раз уж не побоялась за своих детей и спасала моего Сашеньку. Кормила молочком от своей Зорюшки. Скажи мне милая, и где её могилка? Я принесу цветы и поклонюсь моей Агришеньке за помощь и сердечность человеческую. До конца дней своих буду ставить свечу в церкви и молиться за её душеньку, всех её деток и внуков.

Конец.