Глава 111
— А давайте выпьем за нашего внучка, — из-под стола предложила Валя, поднимая вилку.
— Валя, — со слезами на глазах заговорила сватья, — что ж ты наделала?
— Всего лишь уронила вилку, — Валя села.
— А что это я здесь Ефима Петровича не вижу? – Агафья взялась за бутылку, чтобы налить себе. Развезло старушку так, что она уже не понимала, как себя ведет. – Галь, а почему ты батьку ро́дного не позвала, а? Он же ж дедом для нашей Манечки приходится. Ну-у так нельяза-а, — налила и подняла стопку. – Это ж такой человек, который всю деревню в кулаке держит. – Галь, сбегай, позови, а?
Галя покраснела от стыда. Теперь жди пересудов, мол, Галька специально приехала жить сюда, чтобы быть к отцу поближе. А где она раньше была? Почему не появлялась. Как батька занял высокую должность, так она и прикатила.
— Валя, — Галина не поднимала глаз, — я думала, ты подруга мне, а ты…
— Да какая она тебе подруга? – расхохоталась Агафья. – Она ж подруг не имеет. Что с нее взять, — полушепотом заговорила она, — ни приданого, ни пользы.
— Мать! – Игорь понял, это — чужая тайна, которая должна была быть похоронена вместе с хозяевами, но его мамаша выдала ее при всех. – Сядь! Ты что-то на себя не похожа, — переставил бутылку на подоконник, подальше от матери, — пьешь, как мужик, лепечешь непонятно что. Сядь и закуси.
— А что мне закусывать, я ж не пропойца. Ой, девоньки, да если бы я знала, что у нас такие связи…
— Лучше за хлебом сходи, — Игорь решил сплавить мать на свежий воздух. – Хлеба не купили.
— Как же? Вчерась… — Агафья хотела убедить сына, что хлеб куплен, но мужик, стукнув кулаком по столу, в приказном тоне отправил женщину в магазин.
Та что-то пробубнила себе под нос, но все ж оделась потеплее и потопала в сельпо. В магазине небольшая очередь. Сегодня привезли товар, поэтому женщины поспешили прикупить привезенное первыми. Распахнув дверь настежь, Агафья переступила порог и, увидев толпу, задрала нос кверху.
— Здрасссьте, — прошипела она, поправив выбившиеся волоски из-под платка.
— О, Гавриловна! – а вот и Светлана, которая ехала с ней в автобусе неделю назад. – Ну как? Ефим Петрович тебя еще не назначил своим заместителем?
— Аха-хах-ха! – в магазине раздался разноголосый женский хохот.
— А может, он тебя вместо себя председателем поставит?
— Ха-ха-аха-ха! – еще громче зашлись бабы.
Агафья не приняла издевки на свой счет. Она, как самая важная покупательница, подошла к Светлане, которая была первой в очереди, оттолкнула ее и встала у прилавка. Очередь замолкла.
— Хлеба, консервов, водки. – строго отчеканила старушка.
— Фу-у, да от тебя ж несет, как из бочки, — поморщилась Светлана, помахав рукой перед своим лицом.
— Праздник у нас, — важно ответила Гавриловна.
Вдруг дверь скрипнула, и все увидели Ефима Петровича. Агафья заулыбалась. Подскочив к председателю, она поздоровалась и приобняла, как старого друга. Ефим переменился в лице.
— Здравствуй, Гавриловна, — глотнув, сказал он.
— А я все жду, когда ж ты к нам заглянешь! – весело заговорила старушка. – Занят, поди?
Ефим смутился. Он ощущал на себе недоуменные взгляды, от того и чувствовал себя не своей тарелке. Не дождавшись от него ответа, Агафья спросила:
— Как жена? Еще в больнице прохлаждается?
— Почему же «прохлаждается»? – откашлялся Ефим. – Болеет.
— А что за болезнь у ней? — нескромная старушка продолжала допытывать председателя.
— Хм, Гавриловна, что за допрос?
— А что тут такого? Мы ж родня, — подчеркнула женщина, — можем друг другу все докладывать. Ты давай, бери хлеб и пойдем к нам. Внучка заждалась.
Спина вспотела, председатель издал тяжелый вдох, глядя на любопытных женщин. Когда правда открылась, вчера, в прошлом месяце? Галя была категорична, насчет родственных связей, а тут сама Гавриловна «расплескала», да при всем честном народе.
— Ну? – вглядываясь в растерянного Ефима, Агафья ждала, когда он всем объявит об отцовстве. – Чего молчишь? Галька – дочка твоя? Скажи, всем скажи, а то мне не верят. Петрович, не тяни лямку, у меня шея взопрела, купляй хлеба и к нам.
Помявшись немного, Ефим расстегнул пальто, снял шапку, смял ее двумя руками. Глаза баб горели от ожидания, что он сейчас скажет.
— Нет, — вполголоса сказал он и потупил взор, — у меня, кроме Дарьи, детей больше нет.
— Ну точно, — еле слышно пронеслось среди разочарованных жительниц деревни, — так и думали – полюбовники.
Глава 112
У Агафьи забегали глазенки. Зачем это председатель отнекивается? От родной дочурки отказывается? Поймав на себе ехидные взгляды, старушка вплотную подошла к Ефиму, приподнялась на носочках и шепнула:
— Мне же Валька, невестка моя, все рассказала. Они с Галькой так подружились, будто сестры стали. Во, как твоя родная внучка нас породнила. Маня у нас как принцесса. Мы за ней дюже приглядываем. Я каждую ночь за правнучком слежу, чтобы наша Манечка отдохнула, как следует, сил набиралась. А ты что ж, не хочешь с ними общаться? Или… погоди, — отступила женщина назад. – Или Валька набрехала?
Сощурившись, Гавриловна засопела.
— Да у вас вся семья – брехло! – выдала Светлана, и женщины рассмеялись на весь магазин.
— Брать-то будешь? – продавщица еле сдерживала смех, обращаясь к Агафье.
Председатель развернулся и вышел на улицу. Приспичило же Гавриловне при всех тайну раскрыть. Неужели Галина поделилась сокровенным с Валентиной? Ведь сама ж просила, нет, требовала молчать. Агафья не стала делать покупки, вернее совсем вылетело из головы, зачем она пришла в сельпо. Выскочив из магазина, она проскочила мимо Ефима и прямиком бросилась к дому. Все нутро горит, потому что Агафья выставила себя перед местными жителями полнейшим треплом. Старушку раздирало изнутри. Хмель выветрился пока Агафья спешила врезать невестке за то, что та подставила ее. Открывая калитку, женщина неожиданно поскользнулась и села на шпагат.
— О-ой! А-а-а!! – взвыла она нечеловеческим голосом.
На крик выбежали Игорь и Галя. Валя в это время кормила внука, Степан восседал в уличном туалете, а Маня подъедала холодец. Ох и вкусный холодец у свекрови получился, язык проглотишь! Маня сразу узнала голос бабки, но даже не думала бежать и спасать ее. Давно пора уже о белых тапках думать, а она живее всех живых. Через пару минут Игорь внес стонущую мать в хату, положил на кровать и дал Маньке указание – бежать за фельдшером.
— А чего я? – с набитым ртом ответила невестка. – Вам надо, вы и зовите.
Маня была довольна новостью, что есть подозрение на сломанную старушечью конечность.
«Бог шельму метит» – радовалась Маня, слушая стенания старушки.
Хоть и помогала бабуля с сыночком, но Маня так и не оценила Агафьины порывы, потому что с первого дня, как только Агафья посмеялась над ней (на проводах), Маня возненавидела ее.
— Мань, ты помоложе, быстрее сбегаешь, — покачивался Игорь, но Маня, бросив ложку на стол, огрызнулась:
— Я не обязана, у меня ребенок вообще-то, — забрав сына у свекрови, Маня закрылась в своей комнате.
Игорь чуть не выругался из-за поведения снохи, но Валя успокоила его.
— Сама схожу, а к Мане не лезь. Она и так у нас взаперти сидит, с ребенком день и ночь возится. Холодного приложите к ноге Агафьи Гавриловны, а я пошла за фельдшером.
Через час Агафья с переломом шейки бедра была доставлена в районную больницу. Люди, узнав, что произошло с Гавриловной, сделали выводы:
— Бог покарал за длинный язык. Ишь, чего придумала, председателя в родственниках иметь захотела, — фыркали женщины, обсуждая мать Игоря.
— А то! Надумалось ей наверх взобраться, вот и упала.
— Верно, рожденный ползать, летать не могёт.
— Теперь до гробовой доски на карачках передвигаться. Эх, глупая баба, обыкновенная крестьянка, а все туда же.
Вале пришлось вечерами ездить к свекрови, чтобы привозить бульоны, фрукты, забирать белье для стирки. Агафья так злилась, что всех собак спустила на нее.
— Это ж надо, а? Обманула, стервозина, а я, как дура, при всех выставила себя… Ох, не успела я добечь и за космы тебя потаскать, — цедила сквозь зубы свекровь, — так бы и прибила б, паразитину.
— А кто вас просил совать свой нос в чужие дела? – Валя только что поменяла свекрови белье. – Сказано было – не трепаться.
— Я тебе потреплюсь, я так потреплюсь… Ой! – Агафья со слезами в голосе приложила ладонь к загипсованной ноге. – Чтоб у тебя язык отсох, чтоб ты не могла и слова молвить. Если ж правда, почему ж председатель сказал, что у него одна дочка, а? А-а, сговорились против меня, чтоб перед людьми позорить. Ну и стерва ты, Валька, дай только на ноги встать, я тебе покажу, как над пожилым человеком издеваться.
— В следующий раз меня не ждите, — разозлилась Валя, закрывая сумку. – Не приеду.
— Да куда ты денешься, плешивая? – издевательски проговорила Гавриловна. – И горшки будешь за мной мыть, и кормить, и жопу мою подтирать.
— Здесь есть, кому за вами дерьмо вывозить, — озлобленно ответила Валя, зная, что в палате есть еще больные.
Сейчас ей было плевать, что подумают о ней люди, потому что уже невозможно терпеть хамское отношение к себе. Агафья попала на крючок. Она не сможет быстро восстановиться, а после выписки ей понадобится хороший уход. Интересно, кто тот «счастливец», который согласится присматривать за сварливой старушкой? Валя выходила из палаты и думала о своем муже. Игорю не понравится, что Валя будет отлынивать от своих обязанностей, но она – не железная лошадь, готовая ежедневно выслушивать оскорбления в своей адрес по любому поводу.
Вскоре деревня умолкла насчет глупости Агафьи. Ну ляпнула, что на ум пришло, с кем не бывает. Может, у нее старческое слабоумие развивается, поэтому сама не ведает, что несет. Жители погудели, погудели, да и забыли, но только не все. Новость о том, что Галька – председательская дочка, улетела аж в Яшкино, откуда и прискакала Марфа, которая уже устала жить одна.
Глава 113
Остановившись у дома Стрелецких, она взялась за частокол, с силой сжала обледеневшие прутья и уставилась на закрытую дверь дома. Надо бы войти, но что она скажет своему сыну. И дома ли он? Галька, поди, тоже на работе, девка – в школе. Марфа покрутила головой, да и направилась к Анфисе Егоровне. Но дома той не оказалось.
— Видимо, тоже на работе. А где ж она работает? – задумалась Марфа.
Сейчас такой мороз стоит, что хоть в печку лезь. В носу все обледенело, ресницы инеем покрылись. Съежилась Марфа, а пойти не к кому. Потопталась возле дома и отправилась в магазин. Но до него она не дошла, встретилась с Любкой, которая вела ребенка домой, потому что он приболел.
— Не подскажите… — Марфа уставилась на сопливого мальчонку, которому на вид было лет десять.
Ну до чего ж на Степана похож, спасу нет! Марфа не могла отвести глаз от симпатичного мальчика, который шмыгал и вытирал варежкой нос.
— Ну? – Любе не терпелось уйти.
— Мне нужна Анфиса…
Запнувшись, Марфа чуть не ахнула. У мальчика и родинка на щеке такая же, и прищур, и улыбка. Кое-как Марфа задала вопрос Любе, которая ответила:
— В саду она, поварихой трудится. А что?
— А как мальчика зовут? – еле выдавила из себя Марфа.
— Степкой.
— Степа-а-а, — протянула женщина и улыбнулась. – А кто ж батька его?
— А вам какая разница? Нет у него батьки, — отрезала Люба и повела мальчика дальше.
Долго стояла Марфа и смотрела в спины уходящих. Странное совпадение, если сравнить с детскими фотографиями, то Степан и этот маленький Степка – одно лицо. Марфа шла, пребывая в раздумьях. Бывают же такое, а! Никогда не видела, чтобы дети были похожи на посторонних мужчин. А может, этот ребенок вовсе и не посторонний? Не заметив, как подошла к детскому саду, женщина вошла в калитку, затем – в дверь и, вдохнув теплого воздуха, сняла платок. В садике царит полная тишина. Видимо, дети спят. Надо пройти в кухню и поговорить с Анфисой. Найдя заветную дверь, Марфа открыла ее. В кухне пахнет компотом и чем-то сладким.
— Анфис, — вполголоса произнесла Марфа.
Пухлая женщина обернулась.
— Что ты здесь делаешь? – удивилась она, стоя у плиты.
— Выйди ко мне, поговорить надо.
Женщина вышла и закрыла дверь.
— Слушай, Марфа, мы же договаривались.
— С тебя не убудет, — прислонившись к стене, Марфа расстегнула пальто.
— Что тебе надо? Я уже помогла тебе с Нюркой, укрыла ее.
— Спасибо. У Нюрки все хорошо. Ее вина не доказана…
— Так что тебе от меня еще надо?
— Я из-за письма твоего приехала.
— Да что ты? А зачем?
— Значит, Ефим признал дочку-то? – Марфа выглядела расстроенной. — Если б я знала, что он ее признает… Я ж так и думала… Он вроде проговорился, а потом на попятную. А я все его словечки на ус намотала. Ох, тяжко мне.
— Чего тяжко-то? Ты ж мне сама писала, что Галька тебе не нужна, хочешь другую невестку, а теперь что?
— Вся жизнь наперекосяк, Анфисушка…
— Чего теперь жалеть? Я ж тебя предупреждала, девка она бойкая. Пока тут работала, так ее все хвалили. И чего тебе не жилось? Что ты все искала? Прицепилась к Панкрату, Царствие ему небесное, хотя он тебе и не нужен был. Туда-сюда прыгала, на свой зад приключений отыскивала.
— Жизни хорошей хотела, Анфиса, жить и не тужить.
— Тогда зачем за его братом увязалась? Сама себе судьбу поломала.
— Любила…
— Любила она. Егор был, тьфу, какой бестолковый. Вона, с Дунькой связался, так и той жизнь поломал. Хотя… Дунька сама была не пришей рукав.
— Кстати, — оживилась Марфа, — это правда, что ты написала?
— Что?
— Манька замуж за Иванова парня вышла?
— Ну да. Два дня свадьбу играли.
— Вот те на-а. А что ж так рано-то?
— Так дите у ней.
— Точно, вспомнила. Слушай, а как так Игорь и Валентина согласие дали? Все ж неизвестно, их ли внук. Манька, поди, всю гулящую натуру от Дуньки переняла. – захихикала Марфа.
— А Дунька-то тут причем? – округлила глаза Анфиса.
— Так это ж девка ее. Или вы тут ничего не знаете? Дунька девку бросила, а Галька подобрала.
— Да ты что! – вскрикнула от удивления повариха и тут же зашептала. – А мы тут все гадали, почему дочки не похожи, и у них разница в месяц. Во дела-а-а.
— Значит, Валька и Игорь не знают? – обрадовалась Марфа.
Вот и повод заглянуть к новопреставленным родственничкам.
— Да никто не знал, Марфуша. Люди поговаривали, что Манька – их девка, а вот Настя, кажись, чья-то из Галькиных родственничков. Только ты смотри, не дури. Я тебе ничего не говорила.
— Не переживай, Анфисушка,- обняла давнюю знакомую Марфа. – Ничего не скажу, но Ивановых все ж навещу-у-у. Спасибо, родная. Спасибо за новости!
Вылетев пулей из детского садика, Марфа побежала к Валентине Ивановой. Ну что ж, подгадить, так подгадить. Чтоб Галька знала, как нельзя выгонять из дома родную свекровь. Жаль, что Дуняша спилась и не сможет сама приехать, а так бы вместе да нагрянули… Ух! Закрутятся дела, мстить, так мстить. До последнего. Через пять минут довольная Марфа стояла у дома, где теперь проживает Манька. На улице никого, а из дома слышен плач ребенка. Марфа распахнула калитку, влетела на крыльцо и постучала в дверь.
— Иду! Кто там? – спешила встретить гостя Маня.
Открыв дверь, она опешила.
— Ну здравствуй, девонька, — с ехидцей поздоровалась Марфа. – Помнишь меня?
Маня узнала поседевшую женщину.
— Здрасьте.
— Ну что, впустишь бабушку? Хотя, какая я тебе бабушка – тетка!
— И что тебе тут надо, тетка? – сложив руки на груди, Маня переменилась в лице.
Марфа заметила, что голос девки вдруг стал грубым. Неужто стала такой, как Галька? А это мы сейчас проверим.
— Не дерзи старшим, шмакодявка, мне Валька нужна.
— Нету ее. – загородила собой дорогу Маня.
— Как нету? Валя-а-а!
— Нету, говорю, — и глаза Мани налились кровью.
— А ну, дай пройти! – оттолкнув девку, Марфа вбежала в хату.
За столом сидела Валя и держала на руках ребенка.
— Ну здравствуй, — задыхаясь проговорила Марфа. – А я к тебе по делу.
Глава 114
Подняв глаза, Валя нахмурилась. Вот кого не ожидала увидеть, так эту бабу, которая по молодости сходила с ума и прославилась своей гулящей натурой на всю деревню.
— По делу? – бесцветным голосом спросила Валя.
— Ты слышала, — Марфа бесцеремонно плюхнулась на лавку, вытянула шею, чтобы посмотреть на ребенка, но Валя отвернула дите, дабы не показывать противной гостье.
Марфа откашлялась и начала допрос.
— И как вы тут? – огляделась. – Поживаете?
— Лучше всех.
— Валька! – из дальней комнаты крикнула свекровь. Ее уже привезли в дом, дохаживать. – Ведро неси! А то я лужу сделаю!
— Мань, — Валентина кивнула, намекая на помощь старушке.
Маня, поджав губы от брезгливости, потопала в комнату, чтобы помочь бабке оправиться. Под кроватью стоит детский горшок, его надо подставить под Агафьин зад. Наморщив лоб, Маня открыла дверь комнаты. Бабка лежала на спине, вытянувшись в струну.
— Ну? Чего копошишься? Шевелись, а то простынь стирать придется, — ворчала старушка, зыркая на невестку.
В это время разговор между Валей и Марфой немного накалился. Марфа тараторила, как из пулемета, а Валя пыталась ее заткнуть. Ожидая, когда старушка сделает свои дела, Маня прислушивалась к разгорающемуся скандалу.
— Тебе что за дело до моей семьи? – Валентина переложила мальчика в кроватку и сразу вернулась. – Мы сами разберемся!
— Неужели ты не понимаешь? – Марфа таращилась на хозяйку. – Все они — гулены. Сама подумай, своего ли внука растишь? Что Дунька, Что Манька – одного поля ягодки.
Прикрыв поплотнее дверь, Маня уперлась в нее плечом.
— Кто там? – Агафья настроила слух. – Кто пришел?
— Никто, — Мане было не по себе. Приперлась эта баба со своими сплетнями, про нее рассказывает, мол, Манька – Дунькина дочка.
— Кто там орет? – пристала старушка, приподнимая голову.
— Давай быстрей, — неслышно огрызнулась Маня.
Ей хотелось присоединиться к свекрови, чтобы отвадить Марфу.
— Она ж всех детей побросала! – настаивала Марфа. – И Манька своего тебе подкинет, будешь сама воспитывать. Я ж с добром пришла, чтоб ты свою жизнь не ломала из-за нагулянного.
— Этой мой внук! Родной! – закричала Валентина. – И не лезь, куда тебя не просили! Уходи! Тебя сюда никто не звал!
— Да не нервничай ты так, послушай, — Марфа слегка охрипла.
Валя давила громким голосом, готовая выгнать непрошенную гостью пинками.
«О, как за меня заступается» — подумала Маня, улыбаясь самой себе. – «Так ей. Чтоб знала»
Агафья, опорожнившись в горшок, окликнула Маню. Но та, заслушавшись свою свекровь, не обращала на нее внимания.
— Оглохла?! Вынеси ссанье!
Опустив глаза в пол, Маня подошла к старушке. И тут на всю хату раздалось:
— Да я бы на твоем месте поостереглась! – завопила Марфа. – Только у меня Степка нормальный народился! У Дуньки все дети кривые-косые! Вон, и Манька у нее с изъяном на роже! У Гальки тоже Настька юродивая родилась! Знаю я, что она глухая, говорить не может! Гони к чертовой матери Маньку, а не то потом пожалеешь! Дунькину девку приютила, так она тебе еще даст жару!
— Дунькину? – Агафья сглотнула. – Как Дунькину? Я ж думала, что Настька — Дунькина, а, оказывается, ты?
Держа в руке горшок, Маня насупилась. Чего пристали? Какая разница, кто ее родил? Галина — ее мать и все тут! Вынося мочу, Маня закрыла за собой дверь и встала рядом с Валентиной. Та размахивала рукой, из комнаты доносилось кряхтение мальчика, а Марфа выпучивала глаза, не понимая, почему Валька вцепилась в эту девку, которая раньше времени повесила на ее сына неизвестного ребенка.
— Вот и делай людям добро! – Марфа вскипела. – Все гуленышей привечаешь? Валя, не думала я, что ты такая безмозглая. Поплачешь еще из-за Маньки. Ой попла-аче-ешь. Она, поди, кроме твоего Андрея, и других парней перепробовала.
Маню будто кипятком окатили. Недолго думая, она вытянула правую руку и облила Марфу желтой водой. У той рот и закрылся.
— Уходи, — процедила сквозь зубы Маня. – Не лезь к моей мамочке.
Прислонившись головой к плечу свекрови, Маня засопела.
— Ой, батюшки! – отряхивая отвратительные капли с ворота пальто, запрыгала Марфа. – Что это? Ой, оно ж вонять будет. Как я до дома поеду?
— Пешком дойдешь, — рыкнула Маня.
Валя еле сдерживала улыбку. Молодец, девка!
— Вот чувырла-то а! Ой, что наделала! Фу! Фу! Пакость какая!
— Тебе туда, — Валя указала рукой на дверь.
— Дуры! Обе! – завизжала гостья, пятясь к выходу. – Живите, как хотите! Потом сами заплачете!
Толкнув дверь спиной, женщина вышла в сени.
— Вот и делай людям добро!
— Нехорошо, конечно, — Валя приобняла невестку, — но с такими скандальными бабами по-другому никак. Правильно, Маня, не давай себя в обиду. Не будь рохлей и держи хвост пистолетом.
Когда в доме стало тихо, Агафья позвала Валю. Спросила насчет Мани, кто ее родная мать. Валя рассказала правду, и Агафья завыла:
— Это что ж получается, не на Маньке, а на Настьке надо было Андрейку женить? Куда ж ты смотрела, глупая! Мало тебе Дунька горя принесла?
— Неважно, от кого родилась моя невестка, важно, что она родила нам внука, — отрезала Валя.
— Развести, срочно!
— Я тебе разведу, — покосилась на свекровь Валя. – Лежи молча. А будешь к Игорю с этим вопросом приставать – отвезу тебя в дом для стариков. Надоела ты мне за все годы. Всю душу вымотала. Хватит терпеть твой дурной характер. Ты меня поняла? Обижать девку не дам. А то, что ты трезвонишь, будто внук не от Андрея, так знай – Андрей мне сам признался. Его это сын, ясно?
Лицо Агафьи стало бледным. Всюду вранье! Все врут и не стесняются. Единственный внук и тот правду скрыл. Бесстыдник! Бабка для него старалась, а он в душу ей плюнул.
***
Июнь.
Убирая траву на могилке Агафьи, Валя негромко говорила с умершей свекровью.
— Вот, что злоба с людьми делает. Сама себя в гроб загнала. Жила бы и жила, нет же, всю жизнь ворчала, лезла. Все ей не так, что Валя делала. Крутилась рядом, причитала, а теперь лежишь и сказать ничего не можешь. Сама себя изъела ненавистью своей. Нам жизни не давала, людей осуждала. Доосуждалась…
— Мам, — Маня прикатила коляску с сынишкой, — иди домой, чего ты тут опять полешь? Каждую неделю ходишь, а зачем?
— Ну как же, свекровь, все-таки.
— Да ей уже все равно. Она ничего не видит и не слышит.
— Нельзя так, Манечка. Хоть и злая у меня свекровь была, но все ж человек. Жалко мне ее. Под старость совсем свихнулась. И чего ее тогда на улицу поперло? Не сиделось. Дайте ей проверить, как я за скотинкой ухаживаю.
По весне Агафья начала потихоньку двигаться. Удивительно, что сила воли с людьми делает. Старушка настолько ненавидела свою невестку, что смогла подниматься. Сама. А зря. Лучше бы лежала до полного выздоровления. Каким-то чудесным образом, Агафья встала на ноги, опираясь на подоконник – такие выводы сделал Игорь, когда пришел на обед. Потому что застал мать в странной позе – одна нога на кровати, голова упирается в пол (кровать стоит в сантиметрах 30 от окна), а загипсованная нога смотрит в потолок. И смех и грех, но женщина была уже мертва. Сколько она простояла в этом положении – неизвестно. Маня прогуливалась с ребенком, Валя ушла в магазин и задержалась, так как встретила там соседок и разговорилась с ними.
— Она как будто под кровать хотела заглянуть, — вспоминал на поминках Игорь. – Страшное зрелище.
Убрав всю траву с могилки, Валя с Маней отправились к дому. Они мило беседовали, обращая внимание на сидящего в коляске Ванечку, вспоминали Андрея, который должен со дня на день вернуться из армии. Насовсем. У него ведь теперь ребенок. Отслужил год, а сейчас надо поддерживать семью. Сквозь слезы Валя говорила о сыне. Она очень соскучилась по нему. Ждет, когда сможет обнять его, поговорить. Подходя к дому, обе женщины вдруг замедлили шаг. У забора стоит солдат и беседует с соседкой. Валя обмерла.
— Андрюшка! – и рванула к сыну.
Парень повернулся. Маня тоже чуть не бросилась к нему, но сдержалась. Она подошла ближе, вынула из коляски мальчика и ласково сказала:
— Папка вернулся.