Глава 125
Глаза матери заслезились. Присмотревшись, Настя увидела в них свое отражение: злобное, с перекошенными чертами лица. Замолчав, она закрыла рот и отвернулась. Галя не стала выяснять отношения с дочкой. Попросила мужа пойти с ней, он встал, и Галя повела Степу на улицу. Уходя, она ждала, что дочка побежит за ней и извинится, попросит остаться, по крайней мере. Но увы, Настя не вышла. Шагая по дороге с угрюмыми лицами, муж и жена молчали. Степа не знал, что говорить, а Галя сдерживала нахлынувшие слезы. Так и уехали мать с отцом, не попрощавшись с дочкой и внуками.
Месяц спустя.
Настя тщательно намыливала пеленку хозяйственным мылом, наклонившись над тазом за домом, и слушала, как плачет младший сын Витя, надрываясь на всю хату. Его пронзительный крик стоял в ушах, заставляя мать нервничать. Витя – младший из близнецов, самый крикливый и беспокойный. Он постоянно орет, размахивая ручонками, и не дает всему семейству спать по ночам.
— Надежда Викторовна! – крикнула Настя, выпрямив онемевшую спину. – Ну успокойте вы его уже! – и шепотом добавила: — обещала ж присмотреть. У меня стирки столько, что руки отваливаются…
— Иди сама и успокаивай! – выскочила на крыльцо свекровь. – Не могу больше! Целый месяц никакого житья! Уже и пальцы не гнутся.
С психом бросив пеленку в таз, Настя широким шагом направилась в дом. Витя лежал в кроватке, кричал во все горло, а его братик Саша спокойно спал на руках свекрови.
— Витю же надо уложить, зачем вы Сашеньку трясете? – вся промокшая от пота, Настя подняла младшего сына. – Бедненький, надорвался-то как. Вон, все губы синюшные.
— А я тебе говорила, что он какой-то нервный. Сдала бы в приют, и горя не знали, — с ухмылкой проговорила Надежда Викторовна.
— Как можно? Собственного ребенка… — целуя пышущие огнем щеки младенца, Настя вдруг нахмурила брови. – У него ж температура. Горячий весь.
— С него не станется. Меньше глотку драть надо, — Надя ходила туда-сюда и улыбалась спящему Сашеньке.
Настя взглянула на нее, сжав зубы, положила мальчонку в кроватку и поспешила к фельдшеру. Муж был на работе, свекор где-то шлялся, брат мужа с самого утра ушел на рыбалку. Его друг, Петр, до сих пор живет в доме Пчелкиных. Каждый день собирается уезжать к родне в Сибирь, но никак не соберется. То в боку колет, то с Алешкой напьются, а недавно ногу подвернул. И на кой черт его на чердак понесло – никто не знает. Пьяный был, вусмерть. Спит сейчас Петр на сеновале и в ус не дует. Не работает, ест хозяйские харчи, пьет халявный самогон. Мать молчит, потому что побаивается Алешку, а отцу в радость присоединиться к пьющим мужикам и оттянуться, как следует. Сколько Надежда отгоняла Ивана от стола – все без толку.
Приведя врача, Настя бросилась в комнату. Ее напрягла звенящая тишина в доме. Ни свекрови, ни Саши внутри не оказалось. Вити, кстати, тоже. Настя извинилась перед фельдшером и выбежала на улицу.
— Надежда Викторовна!
Но свекровь не отзывалась. Заглянув на огород, затем в сарай, Настя услышала какие-то звуки за сараем. Завернув за угол, она увидела, как свекровь поливает ее сына из ковшика.
— Что вы делаете? – закричала невестка, подскочив к ребенку. Она схватила его на руки и поняла – сын холодный, как лед. – Зачем?
— А ты что хотела, милочка, чтоб он «сгорел», а на меня всех собак повесить? Нет уж, родная моя, как меня в детстве от жара избавляли, так и я. Ничего с ним не будет. Остынет, станет потише.
Прижав мальчика к груди, Настя со скоростью ветра полетела в дом. Витя, кажется, не дышал. Его ротик был открыт, а глаза чуть прикрыты. Положив мальчонку на кровать, Настя заголосила, но врач ее успокоил, мол, обычный ребенок, ничего страшного с ним не произошло. Зачем звала, если малыш спит и кожные покровы такие, какие должны быть у здорового человека.
— Вы не видите? – взмолилась Настя. – Он холодный!
— Ну не знаю. – пожала плечами пожилая женщина, недавно переехавшая в Сосновку, — обычный ребенок.
Она сидела на кровати и тяжело вздыхала. Тяжко женщине с огромным весом передвигаться по улицам, но ничего не поделаешь. Кроме нее, лечить местных жителей некому. Сообразив, что от уставшей от жизни пенсионерки ничего не добьешься, Настя рванула к соседям, у которых есть домашний телефон. Вызвала скорую и, по прибытию машины, уехала вместе с Витенькой в районную больницу, оставив Сашу с бабушкой. Все равно ребенок уже несколько дней питается коровьим молоком, потому что у матери молоко пропало. Настя не переживала за Сашу, он спокойный, ест хорошо, спит долго, а вот Витенька – крикун. На свекровь можно положиться, она часто возится со старшим внуком, а к младшему редко подходит. Устала женщина от воплей, недосыпов и постоянной головной боли. Поэтому Настя сама встает к малышу и кладет его ночью рядом с собой. Обычно, когда нужно постирать или приготовить обед, невестка просила све́кров присмотреть за детьми. Пару раз Иван Иванович сидел с малышней, но быстро сдулся. Не умеет он обращаться, как подобает, с такими маленькими, боится брать на руки и оставаться с ними один на один. Спихнет ребятишек на жену и смоется. Один раз за мальчиками присматривал брат Сережи (но Настя об этом не знала). По острой необходимости, когда Насте нужно было поехать в город, чтобы взять академический отпуск. Она поняла, что с такой нагрузкой не сможет учиться, даже на заочке. Вот детки подрастут, тогда станет легче. Можно и продолжить обучение.
Настю и Витю разместили в палате, где находились маленькие детишки с мамами. Витю откачали в машине, и он чувствовал себя удовлетворительно.
— Переохлаждение, — сказал дежурный доктор, передавая ребенка плачущей матери. – Пока ничего сказать не могу. Приедем, врач посмотрит и поставит диагноз.
После тщательного осмотра у Вити обнаружили шишку на гениталиях. Маленькую, почти незаметную, которая, судя по всему, дала о себе знать высокой температурой.
— Странно, — доктор сопроводил Настю в палату и уже собирался уходить, — почему ваш педиатр не заметил опухоль.
— У нас нет педиатра, у нас фельдшер, — ответила Настя, аккуратно перекладывая спящего сына на пустую кровать.
— Завтра оперируем, — мужчина кивнул и вышел из палаты.
Настя жутко боялась операции. Такой маленький мальчик и уже проблемы со здоровьем. Сыновья родились абсолютно здоровыми, а почему Витя часто с насморком и плохо спит – непонятно. Теперь и эта неприятность – шишка.
— Надеюсь, с Сашенькой все будет в порядке, — подумала Настя о втором сынишке. – Хоть и спокойный, но мало ли, что…
На второй день пригляда за внуком Надежда Викторовна чуть не завыла волчицей. Да, мальчонка спокойный, спит часами, ночью просыпается один-два раза, чтобы поесть, но ведь на уход за дитем нужны силы, да и возраст помоложе. У самой хозяйство, за которым ухаживает только она, суставы больные, а мальца и переодеть надо, и помыть, и накормить.
— Валька! – прикатила Надя коляску к соседке, живущей через дорогу.
— Оу! – вышла та из дома.
— Валь, помоги, а? – жалобно заговорила Надя, держась за ручку коляски.
— Опять? – поставила руки на бока соседка. – То кроватку найди, то коляску отдай. Надь, ну сколько можно?
— Да не в вещах дело, — открыла калитку соседка и закатила во двор детский транспорт. – Вот.
— Что? – растерялась Валя.
— Пригляди, а? Ну не могу я, когда мы одни дома. То мухи сядут, когда спит, то зад подмыть чуть ли не каждую минуту, а то сиди и разговаривай с ним.
— Так он же у вас, как увалень, сама ж говорила: «Ни криков, ни воплей».
— Дай ты мне хоть пару часиков передохнуть, Валечка, — застонала женщина. – Матка его в больнице со вторым, а я уж вымоталась, как лошадь на усадьбе. Я тебе заплачу. Ты не переживай.
— Откуда у тебя деньги? Сама ж говорила, что для пацанов на кроватку и коляску денег на найти.
— Дык… — замычала Надя, наморщив лоб. – Есть деньги, не переживай.
— Ну-у, — потерла ладони Валентина, — если есть, тогда заноси. Я как раз сейчас свободная. Вечером приходи и деньги не забудь.
Отдав ребенка соседке, Надя чуть ли не вприпрыжку поспешила домой. А что, Алешка рыбки вяленой притащил, его дружок – самогонки. Наконец-то можно и отдохнуть. По-людски!
Глава 126
Дома начался откровенный сабантуй. Мужики пили, Надя пела народные песни и пританцовывала. Шутка ли, столько времени держаться и не пригубить «веселого допинга». Для начала нужно было «приручить» невестку, чтоб не сбежала раньше времени, а потом жить обычную жизнь, не стыдясь пагубной привычки. На свадьбе и то выпить не получилось. Как же, там же сваты во все глаза глядели. Надо было держать марку. Но сегодня Надя решила немного подмочить свою репутацию, чтобы потом, когда невестка вернется, можно было со спокойной душой ждать следующего прилива безудержной охотки побаловаться горючим. Валентина, забыв о времени, с трудом уложила мальчика. Он так плакал, что она уже собиралась отдать его бабушке, но пожалела ее, помня, как тяжело справляться с маленькими детьми. Пусть отоспится Надежда, а потом можно и снять с себя ответственность за малыша. Ровно через три часа Валентина неожиданно получила весточку от сестры, которая собралась именно сегодня приехать в гости со своей оравой, аж шесть человек детей.
— Нюрка, а ты чего телеграммку-то так долго несла? – крутила в руке клочок бумаги Валя. – Она ж как раз сегодня и приедет, а я в няньках.
— Ну извиняйте, — пожала плечами почтальонша Нюра, поправляя на шее широкую лямку от огромной сумки. – Как машина приехала, так и принесла.
— Ну ладно, пока малец спит, я готовкой займусь, — Валя развернулась и потопала в хату.
Вот же напасть, а? Сестрица нежданно-негаданно решила навестить, Надька внука принесла, а Валентине нужно начинать к встрече гостей готовиться да в магазин сбегать. Положив телеграмму на стол, Валя выкатила коляску на улицу, подперла дверь лопатой и отправилась к соседке. Кажется, из ее дома слышны радостный смех и песни.
— Отдыхает она, — буркнула под нос Валя, подкатывая коляску к калитке. – А за мальцом я приглядывать должна?
Подойдя к дому, Валентина поднялась на крыльцо. Отворила дверь и вошла в сени. Мужские голоса перебивал женский. Надя перестала петь и начала спорить с мужем.
— Надька! – Валя распахнула вторую дверь. – О! Пьете, что ли? Надь, ты ж в завязке, — вытаращилась соседка на хозяйку, которая сидела за столом, широко раздвинув ноги.
Мужики, увидев Валентину, начали наперебой приглашать ее к столу.
— А ты чего пришла? – удивилась Надя. – Еще целый час у меня есть.
— Какой час? Все сроки вышли. У меня сестра приезжает, как раз через часок и заявится. Забирай мальчонку, а мне в магазин надо.
— Так и бери его с собой, делов-то, — усмехнулась Надежда. – Мы ж договаривались.
— Надь, мальчишка только уснул, кое-как уложила. Орал так, что я аж испугалась. Дала ему через марлечку сладкой водички пососать, он и заснул.
— Водички? Ха-ха! Водки б ему дала, чтоб не орал, как резаный! – Надя залилась таким противным смехом, что Валентина побледнела.
— Ты что такое говоришь? Дитю? Водки? – руки зачесались вдарить Надьке, чтоб даже думать забыла о таких мерзких вещах.
— Да пошутила я, — перестала ржать Надя. – Шуток не понимаешь?
— О, — Валя подняла указательный палец кверху, услышав детский плач, доносящийся с улицы — проснулся.
— Валь, ну будь другом, — взмолилась подвыпившая Надежда, — посиди еще пару часиков.
— Еще пару? – лицо Вали вытянулось. – Плати за три часа и сиди сама. Сказала же, некогда мне.
— Ну раз пошел такой расклад, — встала из-за стола Надя и подбоченилась, — то ни копейки не получишь.
— Ах так? – вспылила соседка. – Тогда больше ко мне не обращайся!
Выйдя из хаты, Валя бросила на кричащего мальчика недобрый взгляд и поспешила в магазин. Пусть сами разбираются, она не нанималась смотреть за чужими детьми. На крыльцо вышла Надя. Поворчав себе под нос, она взяла Сашеньку и принесла в дом. Буквально через пять минут младенец замолчал.
***
Настя благодарила врача за чуткость и медицинскую помощь. Она стояла у двери, держала на руках сына и уже собиралась уходить, когда доктор давал последние рекомендации по уходу за маленьким шрамом, который ни в коем случае не должен воспалиться. Как вдруг кто-то легонько тронул ее за плечо. Настя обернулась. На нее смотрела худющая женщина, которая также держала на руках младенца. Женщина улыбалась, глядя в упор на Настю, и покачивала малыша.
— А я думаю, ты или не ты, — наконец заговорила она. – Настюш, слышала, ты двоих сразу родила. Вот умничка!
На лице Насти появилась дружелюбная улыбка.
— Здравствуй, Глаша. И у тебя прибавление. – она опустила глаза на полуголенького младенца.
— Дочка. Пятая.
— Ого! Уже пятерых успела нарожать! – воскликнула Настя.
Она тут же предложила отойти в сторонку, чтобы спокойно поговорить. Женщины вышли в холл, встали у окна, обменялись улыбками.
— Выписываетесь? – Глаша прислонилась плечом к стене.
— Да. Семь дней уж тут прохлаждаемся. Сделали надрез, вынули лишнее, а теперь домой.
— А мы с хрипами сюда попали. Девчонка слабенькая родилась, вот теперь проблема у нас, так сказать, вылезла. Ну а ты как? Хорошо живешь?
— Хорошо. Жалко, что ты не смогла приехать к нам на свадьбу.
— Я бы смогла, — Глаша немного расстроилась, — но твоя мама… Она же нас, сестер, не признает. Общаться не хочет, не пишет, не приезжает. Спасибо, что хоть ты от меня не отвернулась.
Глава 127
Настя смотрела на тетю с таким умилением, что та чуть не пустила слезу.
— Надеюсь, что когда-нибудь мы все вместе станем относится друг к другу так, как будто ничего и не было. – поцеловав в щеку племянницу, Глаша хотела уйти, но вдруг задержалась. – Проблема у меня… даже говорить стыдно.
— Что случилось? – насторожилась Настя.
— Муж меня бросил, — вздохнула Глаша, — не знаю, как дальше жить.
— А… бабушка? Ты можешь вернуться к ней?
— В том-то и дело, что возвращаться некуда. Мы с мамой живем в сарае…
— Как?
— Нюре спасибо. Удружила. Оставила нас без дома. А вообще… Ох, Настенька, — прислонившись лбом к плечу Насти, Глаша заплакала.
— Что она натворила? – прошептала племянница, чувствуя, как дрожит ее тетя.
Подняв голову, Глаша вытерла слезы, вздохнула и рассказала страшную правду, которая сломала им жизнь. Оказывается, Нюра, после того, как ее муж сгорел, пустилась в бега. Она испугалась, что ее засудят, мол, это она погубила мужа, который носил ее на руках, угрожала, бегала за ним с топором. Поначалу никто не верил, что Нюрка способна на такое злодеяние, а чуть позже выяснилось – Нюра попала в поле зрения свидетеля, который видел, как она облила мужа соляркой и чиркнула спичкой. Мужчина не поверил, что она сможет сделать это, поэтому не предпринял никаких попыток спастись. Стоял и просил успокоиться. После того, как все случилось, Нюре помогли спрятаться, а потом дело быстро замяли, так как следов преступления не обнаружили. Был вынесен вердикт: мужчина сам себя поджог, то есть, покончил жизнь самоубийством. Через некоторое время свидетель пришел за «долгом». Это была никто иная, как Марфа. Первое время она заставляла Стешу и ее старших дочерей работать на нее: готовить, следить за огородом, управляться с хозяйством. А спустя несколько лет, Марфа заявила, что Стеша обязана отдать ей свой дом, иначе она покается перед всем народом, что утаила, кто именно лишил жизни ни в чем неповинного мужика. Слушая тетю, Настя обомлела. Ее родная бабка не только скандальная особа, но и чересчур жадная шантажистка.
— Как она смогла так поступить с вами? – прошептала Настя, прижав к груди сыночка.
— Вот такая она – месть, — тихо ответила Глаша.
— А за что она мстит?
Глаша не успела рассказать, как ее позвали на процедуры.
— Ну, прощай, моя хорошая, — улыбнулась она племяннице. – Дай бог, все у нас наладится.
— Я с отцом поговорю, пусть приютит тебя. У них комнат свободных много. Тем более, отец рассказывал, как мой дед Панкрат приютил свою невестку с детьми. Добрым был. Я уверена, что мой отец поможет тебе.
Кивнув, Настя поспешила на выход, а Глаша – в процедурный кабинет. Покидая территорию больницы, Настя только сейчас сообразила, что надо было известить мужа и свекровь о выписке, ведь было бы проще добраться до дома с кем-то из родных, хотя…
— Не маленькая уже. Сама справлюсь, — она покрутила головой и двинулась вдоль невысокого забора в сторону, как она подумала, автовокзала. Но не тут-то было. Не понимая, куда она идет, остановилась. Спросила прохожего, где находится автовокзал, и тот указал ей путь в обратном направлении.
— Приезжая? – улыбнулся дедушка в кепке. – А что ж тебя никто не встретил? Одна да с дитем…
— Да тут недалеко, — ответила Настя. – Вот только заплутала немного.
— Я как-то тоже, лет десять назад, заплутал, — дедушка вел Настю к перекрестку, опираясь на палочку, — забрел в какие-то дебри, что сам не понял, куда попал. Приехал брата искать, да и остался тут. А до этого, иду — дом полуразваленный стоит, я обошел, и вдруг слышу, внутри кто-то пищит. Ну, думаю, котенок брошенный. Жалко стало. Влез в окно, всюду кирпичи, стекло. Я с подоконника сиганул, чуть ноги не сломал. Вышел из комнатушки, а голос где-то чуть дальше. Иду, значит, на этот голос и чем ближе подхожу, тем больше понимаю, не котенок это, а ребенок. Заглянул в комнатку, а там девчонка, а ней… Ох ты ж, вспоминать страшно, — дед остановился, зажал под мышкой палку и перекрестился три раза.
Настя замерла от страшного рассказа.
— Я как заорал во всю глотку. Этот выпрыгнул в окно, а девчонка вся скукожилась, ножки в крови… — старик резко замолчал, испугавшись собственных воспоминаний, которые заставили его сердце биться так, будто он совершил длительную пробежку. – Тебе туда, дочка. – всхлипнул он, достал из кармана повидавшей жизнь ветровки большой носовой платок и высморкался в него.
Настя была ошарашена повествованием. Она продолжала стоять рядом с дедушкой и всматриваться в его морщинистое лицо, покрытое коричневыми пятнами. Какие-то странные мысли начали роиться в ее тяжелой голове.
— Скажите, — дотронулась до плеча деда, — а его посадили?
— Кого?
— Мужчину, которого вы видели.
— Нет. Не нашли гада.
— Вы же видели его лицо, так?
— Я со спины его увидел. Вот если бы на нем была та же одежа… А одежа была… — он почесал затылок под кепкой, — дай бог памяти, вроде как на милицейскую похожа. Я впотьмах не особо различил, что там на нем было. Вечер был, понимаешь? Ну ты иди, дочка, иди. А я домой.
Старик зашагал дальше, а Настя долго не могла отвести от его удаляющейся скрюченной фигуры удивленный, задумчивый взор. Неужели он говорил о ее сестре Мане? Ну да, если не брать во внимание, что это произошло не десять, а одиннадцать лет назад, и Маню нашли в Васильках…
— Страшно-то как, — двинулась к автовокзалу Настя, решив, что все-таки это ошибка. Много разных подобных случаев было не только в Васильках, но и в окрестностях.
Настя с Витей благополучно добрались до Сосновки. Ну, почти. Сорок минут пришлось уговаривать сына немного потерпеть, потому что с собой молока нет. Витя проснулся, как только Настя села в автобус, и постоянно то кряхтел, то плакал, а один раз даже закатил истерику. Одна женщина предложила Насте воды, но та отказалась, потому что испугалась: свежая ли та водица, а то вдруг у ребенка будет расстройство желудка, тогда точно придется выходить из автобуса и идти пешком, чтобы не отравлять пассажиров удушливым запахом детских отходов. Намучавшись с беспокойным младенцем, Настя покинула автобус, когда он остановился у проселочной дороги, ведущий к деревне. Потоптавшись на месте, женщина выдохнула и направилась к дому, ощущая дикую жажду и усталость. Август греет теплым солнышком, спертый воздух сушит ноздри и заставляет першить в горле.
— Ничего-ничего, скоро придем, умоемся, попьем. – настраивала себя и сына Настя, шагая под палящем солнцем.
Позади послышался рокот мотора. Она обернулась, увидела грузовичок и остановилась. За рулем машины сидел Сережа. Кажется, в кабине есть кто-то еще. Грохочущая махина притормозила, Сергей выскочил из нее и подбежал к жене.
— А я и не знал, что ты сегодня домой вернешься, — задыхался он от радости. – Садись.
Открыв ей дверь, взял ребенка. Настя, поставив ногу на подножку, вдруг зависла в воздухе.
— Садись, ты чего? Скоро обед кончится, — поторапливал муж.
Настя, уставившись на пассажира, не могла отвести остолбеневшего взгляда со старого, выцветшего, местами залатанного пиджачка, который был очень похож на милицейский. А в этом пиджачке сидел улыбчивый брат мужа – Алеша.
Глава 128
— Залезай! – громко сказал Алексей, протянув руку Насте.
Она не могла пошевелиться. Слова того старичка из Васильково до сих пор звенели в ушах, и Настя четко представила страшную сцену.
— Я пешком пойду, — спрыгнув со ступеньки, Настя забрала сына у мужа.
— Чего вдруг? – не понял Сережа. – Насть, у меня время поджимает. Жарко, лезь. Пока дойдешь…
— Не хочу.
— Тогда я назад сяду, — Алексей все понял, вылез из кабины и ловко запрыгнул в кузов.
Делать нечего, пришлось лезть в кабину, чтобы не обижать мужа. Заняв свои места, семейная пара переглянулась, Сергей включил первую передачу, нажал педаль газа, и машина покатилась по дороге.
— Вообще-то встретить я б не смог сегодня, — начал Сережа, поглядывая то на дорогу, то на жену. – Уборочная.
— Угу, — кивнула Настя.
— А мать, возможно, смогла.
Настя молчала. Она уставилась на пыльную, ухабистую дорогу, из-за которой то и дело потряхивало грузовик, и не моргала.
— О чем задумалась? – спросил Сергей, опустив глаза на спящего сынишку.
— Сереж, — тихо сказала жена.
— А?
— А откуда у твоего брата этот старый китель?
— А что?
— Он же милицейский, да?
— А-а, ты из-за этого! – усмехнулся Сергей, повернув руль влево. – По наследству достался от… Куда прешь? – резко притормозив, он неожиданно закричал на болтающихся по дороге ребятишек.
Высунув голову в открытое окно, Сергей заорал во все горло:
— Вы что здесь топчетесь, а если б я вас задавил?! А ну, шпана, быстро домой!
Мальчуганы, в количестве трех штук, испугавшись, развернулись и ринулись на полянку, где паслась чья-то хромая корова. Сергей откинулся на сиденье, вытер тыльной стороной ладони лоб и проворчал:
— Бегают тут, а ты потом отвечай.
Из-за озлобленного крика мужа Настя забыла, о чем они говорили. Поцеловав сына в щеку, она поправила чепчик на его затылке и глубоко вздохнула. Сейчас она приедет, обнимает Сашу, положит рядом Витеньку, передохнет немного и начнет заниматься домашними делами. Интересно, Саша часто плакал, пока мамы не было рядом?
— Сережа.
— Что?
— А Саша хорошо себя вел, пока мы были в больнице?
— Не знаю.
— Как не знаешь?
— Я ж постоянно на работе, Насть. То доярки, то сено. А тут недавно меня в комбайн посадили. Сидоров чуть приболел, вот меня и попросили.
Машина остановилась у дома Пчелкиных. Первым спрыгнул Алексей, открыл дверь для Насти и предложила взять мальчика. Настя не стала передавать ребенка. Слезла сама и поспешила в дом. Малой весь мокрый, надо быстрее помыть его. Открыв дверь, она обратила внимание на стоящий у второй двери бидон, который был накрыт старой фуфайкой. Обойдя его, Настя вошла внутрь хаты и тут же поморщилась. В хате стоял удушливый запах, похожий на жженые тряпки.
— Надежда Викторовна, у вас что-то горит? – скинув туфли, женщина поспешила в комнату.
Там никого не оказалось. Настя открыла дверь своей комнаты и увидела свекровь во всей красе. На кровати, раскинув руки, спит Надежда Викторовна, а в маленькой, детской кроватке сопит Сашенька. Вроде бы все хорошо, но что-то сердце стало биться тревожно. Настя наклонилась над кроваткой, погладила голенький животик, положила рядом Витеньку и подошла к посапывающей женщине.
— Надежда Викторовна, — легонько потрясла ее за большой палец ноги, — проснитесь.
Но свекровь спала, как убитая. Наклонившись к ней, Настя ощутила резкий запах перегара.
— Пила, что ли?
В доме хлопнула дверь. Пришли Алеша и Сергей. Настя вышла к ним, спросила, выпивала ли их мать, и те ответили в один голос, что мама была на празднике, поэтому спит.
— С утра? – удивилась Настя.
— А что? – ответил Алексей, снимая пиджак. — Ты не переживай. Тут все было в ажуре. За Сашкой Петро присмотрел, пока я отлучался, так что не думай, накормлен, напоен.
— А кто это тут у на-ас? – неожиданно раздалось в спальне. – А кто это к нам приехал? Витя-а. Здравствуй, внучок.
Свекровь вынесла Витюшу и встала у печи. По ее глазам была заметно, что пила она не только сегодня, но и, скорее всего, вчера, а может и позавчера. Еще Настю напряг факт того, что Надежда Викторовна вдруг начала любезничать с Витей, которого она на дух не переносит и не так давно предлагала отдать в приют.
— Дайте его мне, — Настя приблизилась к ней.
— Дай подержать, — улыбалась свекровь, — я ж соскучилась.
— Лучше скажите, как Саша? Все в порядке? Он вам не докучал?
— Саша тоже молодцом, спит и ест, ест и спит. Золото, а не ребенок.
Настя удалилась в комнату, чтобы побыть немного с Сашей. Мужчины остались с матерью, которая срочно попросила принести ей браги, чтобы опохмелиться.
— И чего она так рано приперлась? Кто ее отправил? Не долечили поди да выгнали? – залепетала Надежда, сделав пару глотков пенистой, мутной жидкости.
— Мам, ты б прекращала дурью маяться, — Алексей забрал ковш, — не по-людски это.
— Учить меня будешь? – хихикнула женщина. – Кто бы говорил насчет людского. Сам-то давно на путь правильный встал?
— Ты это… сама знаешь, почему все так сложилось. – повысил голос сын. – Если бы тебя не слушал, жил бы сейчас, как все. И не имел галочку в личном деле.
— Ну ладно, чего ты? – осеклась Надежда. – На-ка, отнеси его обратно. А ты, Сережа, на обед приехал? А вот, не сготовила ничего.
— Да я уже понял, — отрезал ломоть хлеба Сергей, — ладно, поехал. Рано не ждите. – и вышел на улицу.
— Весь в работе, — скрестила руки на животе Надя. – Ох и достается ж ему, бедному.
Настя, увидев сына на руках Алексея, переменилась в лице.
— Спасибо, но я попрошу тебя, — она смотрела на мужчину пугливым взором, — никогда не подходи к моим детям.
— Почему? – опешил Алеша.
— Боюсь, уронишь, — отвертелась Настя.
Алеша, пожав плечами, вышел. Настя развернула Витю, протерла ножки мокрым полотенцем, намазала шрам зеленкой, остальную часть кожи сдобрила присыпкой. Саша до сих пор спал. Накормив Витю, Настя уложила его и принялась за уборку. В кухне было довольно-таки прибрано, только пол давно не метен, посуда грязная, пыль везде.
— А чем же так воняет? – Настя забыла спросить свекровь, которая уже упорхнула куда-то, Алексей тоже ушел, пришлось рыться во всех углах, чтобы найти источник гадкого запаха.
Пахло всюду, но Настя быстро обнаружила, откуда тянет едким ароматом, и открыла печную дверцу. Кто-то хотел затопить печь? Летом? Зачем? Всунув руку в темное отверстие, женщина нащупала еще теплую тряпку. Вытащив ее, она нахмурила брови.
— Зачем было жечь ее в печи? – она развернула тряпицу, которая когда-то была кипенно-белой. – Можно ж было выбросить…
Поднявшись с пола, Настя встряхнула ее, приблизилась к окошку и развернула на свету. Тряпка сильно напоминала пеленку, которая сшила мама.
— А это что? – встав спиной к окну, Настя увидела коричнево-красные пятна на ткани. – Кровь?