Глава 146

Настя оправдывалась, уговаривая тетку не выгонять ее, но та была непреклонна. В какой-то момент Гриша сорвался, наслушавшись, как Глашка унижает Настю. Он влетел в комнату, оттолкнул хозяйку и встал перед Настей.

— Ко мне пойдешь.

— Куда это? – рассвирепела Глашка.

— Ко мне, сказал, — рыкнул на нее Гриша, загораживая собой плачущую Настю. – Одурела? Гнать с малыми детьми на мороз? Настя, бери вещи и пошли.

— Я тебе пойду, я тебе так пойду! – кинулась Глаша на Гришу с кулаками. – Засвербело, да? Ирод ты, Гришка! Ко мне ходил, чтоб молодую привадить?

— Не городи, — оттолкнув от себя разъяренную женщину, Гриша поднял с кровати Сашу. – Настя, поторопись.

Та бросилась к шкафу и начала собирать детские вещички. Глаша, крикнув «голая пойдешь», вцепилась в волосы племянницы. Начался жуткий скандал. Гриша пытался разнять одной рукой женщин, дети плакали, старшие дергали мать за юбку и невнятно звали ее, захлебываясь слезами. Не хата, а сплошной базар. Возможно, так и продолжался бы вселенский ор, если в дом не зашла Олеся. Она проходила мимо и услышала, как в хате бушует скандал. Мужской голос показался ей Степиным, а женский (Настин) – Галькиным. Олеся громко захлопнула дверь и двинулась в комнату. Перед ее глазами предстала непонятная картина, где Глашка лишает Настю волосяной растительности на голове, а Гриша, держа на руках мальчика, прыгает вокруг и просит баб разойтись. Недолго думая, Олеся подняла ведро с водой, стоявшее у порога, и окатила дерущихся родственниц. Те моментально успокоились, и Глаша отпустила племянницу. Олеся, выяснив, в чем причина ссоры, забрала к себе Настю с детьми, попросив перед уходом Глашу одуматься. Всю дорогу Гриша звал в свою хату Настю, но та отказалась наотрез. Олеся несла одного из близнецов и не верила своим ушам, что Гриша, который только что похоронил жену, уже навострил лыжи к другой женщине. Все трое дошли до дома Олеси. Остановились.

— Настя, может, передумаешь? – умолял мужик, переминаясь с ноги на ногу.

Настя забрала у него Витю и сказала, что им не по пути.

— Правда, Гриш, чего привязался? Отстань ты от нее. – Олеся открыла калитку. – Видишь, против она.

— Я завтра приду, ладно? – Гриша не спешил уходить.

— Не надо, — Настя ступила на двор и в полной тишине захрустел снег под ее ногами.

— Уходи, — Олеся и не думала приглашать его зайти в дом. – А вообще, Гриш. Совести у тебя ни на грош.

— С чего это? – закурил тот.

— Ноги Светланы еще не остыли, а ты уже вприпрыжку к другой. Нехристь.

Женщины скрылись в хате. Григорий, выкурив папиросу, покрутился на месте, выбросил окурок и, махнув рукой на дом, потопал к своему. Такой момент упущен! И какого черта эту Олеську занесло к Глашке? Шла бы себе дальше, а не совала нос в чужие дела. Гриша был уверен, что Настя готова была сдаться, но им помешали. Олеся завела Настю в комнату, детей усадили на кровать, и женщины разговорились.

— Что на нее нашло? – Олеся перестилала постельное белье. – Из-за Гришки крик подняли?

— Глаша приревновала, — со вдохом ответила Настя, раздевая Витю, который, как только вышли на улицу, замолчал.

— Ясное дело. Они ж куролесили, а он вдруг к тебе потянулся. Или у вас что, любовь?

— Нет. Нет никакой любви. Не нужен он мне.

— Эх, хороший мужик. Пропадет теперь. Запутался бедолага.

— Спасибо тебе, Олеся, — Настя представила, что завтра придется уходить. Но куда?

— Было б за что, — улыбнулась та. – А ты чего у Глашки-то поселилась? А муж твой где?

Настя рассказала, что случилось с Сергеем. Пока Олеся слушала, Настя видела, как меняется ее лицо, потому что такие известия не каждый выдержит.

— Страх-то какой, — ахнула хозяйка. – Это ж надо, а? Выйти замуж за насильника…

— Его брат недавно приезжал, сказал, что и дядьку хотели посадить, но ничего не доказано. Маню вызывали, та на него указывала, но за дядькой Гриней ничего не числится.

— Видела я вашего Алешу. С лица – хороший парень. А то, что сидел за брата… Как-то в голове не укладывается.

— Это их матери спасибо. Она так Сережу любила, что за мелкие хулиганства просила отсидеть за него.

— Чудна́я история. И зачем Алексей соглашался?

— Не знаю. Видимо, брата пожалел.  А где твоя дочка? – Настя вспомнила, что не увидела Вари, когда вошла в дом.

— Спит. Она чаще днем спит, а ночью я ее сторожу. Встанет у окна и мычит, показывая пальцем на звезды.

— Тяжело с ней? – тихо спросила Настя.

— Человек ко всему привыкает, — глубоко вздохнула Олеся, разглядывая молчаливых ребятишек, которые сидел на кровати и слушали взрослых. – Я тоже когда-то о сыне мечтала. Но не срослось.

Олеся вышла в кухню.

— Чай будете?

— Нет, спасибо. Мне бы на дойку сбегать…

— Время уже позднее, какая дойка. Ложитесь спать. Утро вечера мудренее.

Рано утром Настю ждал еще один сюрприз. Неожиданно заявился Алеша. Заехав к Глаше, он узнал, что Настя покинула дом и переселилась к Григорию, которого он быстро нашел. Также Глаша наплела о племяннице, что у нее связь с Гришей, из-за которого Глаша и выгнала Настю.

— Мне сплетни по селу не нужны, — сказала Глаша, провожая Алешу до калитки, — он женку схоронил, а эта уже постель ее пригрела.

Алеша не поверил словам нервной бабы. Сходил к Грише и выяснил, что Настя сейчас у Олеси. Объяснив Алексею о своих намерениях, Гриша дал опровержение доводам Глаши.

— Настя – хорошая баба, так что ты не верь Глашке. Это она от ревности буянит, — Гриша не стал лгать, чтобы не портить репутацию симпатичной женщине, хотя и не хотел, чтобы та уезжала с Алешей. Да и в рожу получить охоты нет. Знал ведь, что Алексей наведывается к Насте.

Выслушав местного вдовца, Алексей поспешил к дому Олеси. Уговорив Настю вернуться в Сосновку, Алеша напомнил, что жить будут вдвоем, так как мать померла, отец тоже, быть Насте хозяйкой в их доме.

— Я же говорила, что не люблю тебя, — Настя туже затягивала поясок на халате. – Как людям в глаза смотреть? С Сережей жили, а теперь с тобой?

— Пусть что хотят, то и думают, — настаивал Алеша, — а мы с тобой детей вырастим, на ноги поставим. Я тебя в обиду не дам, — он так ласково смотрел в глаза Насти, что она всей душой ощутила его доброту.

Стоя перед гостем, Настя не могла решиться. С одной стороны, идти некуда, а с другой – деток одной не поднять. Да и Алеша так добр к ней, что даже неудобно…

— Я согласна, — робко ответила она и улыбнулась.

 

Глава 147

Прошел год и три месяца. Март.

Настя спешила в детский сад за близнецами, перепрыгивая через сугробы и прижимая к телу сумку с продуктами. Сегодня у Алеши день рождения, надо успеть приготовить угощение и поздравить мужчину. Гостей приглашать не собирались. Вернее, Алеша отказался, потому что с друзьями покончено, с пьянками тоже. Надо изо всех сил стараться жить по-людски, чтобы Настя, наконец, полюбила его. Алеша до сих пор надеется, что эта женщина, пусть и является женой его брата, поймет – Алексей достоин ее. Забрав детей, Настя посадила их в санки и повезла к дому. Конец марта, а до сих пор вьюжит. Пора бы весне вступить в свои права и разогнать зимнюю стужу, привести с собой оттепель, позволить распустится первым листочкам и дать насладиться теплым воздухом. Настя пробиралась по заснеженной дороге и думала о своем давно ушедшем детстве. Когда-то вот так и мама тащила санки, в которых сидели Настя и Маня. Маня постоянно хныкала из-за снегопада и порывистого ветра, а Настя, прикрывая глазенки, ощущала, как на лице таят снежинки и стекают тоненьким ручейком в шарф, пропитывая его влагой.

— Настя! – навстречу, еле переступая, шла Лидка – любительница влезть в чужую личную жизнь. – Привет!

— Привет, — остановилась Настя.

— Когда свадьбу сыграем? – ни с того ни с сего ляпнула Лида.

Ее лицо полностью укутано пуховым платком, одни глаза видны.

— Какую свадьбу? – удивилась Настя, вытирая варежкой лицо от снега.

— Ну как? Ты ж давно с Лешкой живешь. Или так и будете сожительствовать? – хихикала Лида.

— Не говори ерунды, — обиделась Настя.

— А что так? Или Серегу до сих пор дожидаешься? – по глазам Лиды стало понятно, что она изменилась в лице. – Чудна́я ты. Вышла за уголовника, а теперь с его братцем кувыркаешься, который тоже сидел. Тьфу!

Обойдя Настю, Лида зашагала дальше. Настя нахмурилась. Кому какое дело? За собой смотрите. Она тяжелыми шагами двинулась к дому. Как противно… Каждый лезет с расспросами, сочиняет, распространяет сплетни. К Насте уже не первый раз подходят и спрашивают, почему у нее тяга к тюремщикам. Неужели выросла в такой же семье, где все спецы по нарам?

— Глупости какие, — ворчала Настя, подходя к дому. – Не было у нас воров и насильников.

Сказав последнее слово, Настя чуть не расплакалась. Сердечко по Сергею стонет. Как его выкинуть из головы, если полюбила впервые и на всю жизнь? Обратив внимание, что в окнах горит свет, Настя поняла – Алеша вернулся раньше времени. Поставив детей на ножки, Настя запустила их во двор. Мальчишки, одетые в тяжелые шубейки, потопали к крыльцу. Такие смешные! Переваливаются, как пингвинята.  Улыбнувшись спинам детей, Настя закрыла калитку. Дома ее ждал сюрприз. Алеша сам накрыл стол: привез колбаски, конфет и вина.

— Ничего себе! – воскликнула женщина, войдя в хату. – Откуда?

— Помогли достать, — Алеша уже сидел за столом и ожидал возвращения племянников и их мамы.

Он тут же подскочил к Насте, помог снять пальто, также раздел детей, предварительно одобрив крепкое рукопожатие. Алеша, когда есть свободное время, с удовольствием занимается детьми, играет с ними, строит скворечники, учит забивать гвозди. Посадив родных за стол, Алеша открыл вино.

— Спасибо, но я не буду, — Настя отодвинула стакан подальше.

— А за мое здоровье? – приподнял брови Алеша. – Я-то уж точно пить не стану, но тебе надо бы переключиться от домашних забот, работы и…

— Не люблю, — напомнила Настя о своем отношении к спиртному.

— Да оно слабенькое, — не слушая ее, Алеша все ж налил вино в стакан.

Дети умылись, сели рядом с мамой и потянули ручки за колбасой. Настя придвинула к ним тарелку.

— А сто это? – спросил Саша, показав пальчиком на красную жидкость в стакане.

— Ка́ка, — ответила мама, — детям это нельзя.

Посмотрев исподлобья на мать, Саша нахмурил бровки. Витя, поглядывая то на брата, то на маму, засунул в рот целый ломтик докторской колбасы.

— Вкусно, — пролепетал он с набитым ртом.

— Жуй-жуй! – потрепав мальчонку за жиденькие волосенки, весело проговорил Алексей.

— Ой, совсем забыла! – Настя бросилась к сумке, которую оставила у порога. – Подарок!

Вытащив из нее небольшой сверток, протянула Алеше.

— Зачем так беспокоиться? – покраснел вдруг Алексей, но сверток развернул.

Там была рубашка белого цвета в темную полоску. Пока именинник разглядывал ее, Настя попросила примерить. Выложив из сумки масло, селедку, батон, конфеты, пряники, сахар и краковскую колбасу, она принялась чистить рыбу. Алеша, принарядившись в обновку, вышел к столу. Увидев мужика в новой рубахе, Настя заулыбалась.

— Тебе так идет, — сказала она.

— Спасибо, — и Алеша поцеловал ее в щеку.

Женщина зарумянилась от неловкости. Дети, съев всю колбасу в тарелке, убежали в комнату. Алеша сел на табурет, выкатив грудь вперед, и погладил себя по животу от удовольствия.

— Хорошая ты, Настя, — он повторял эту фразу каждый день. – Жаль, что не моя.

— Не надо, — Настя нарезала сельдь и разложила на тарелке, потом взялась чистить луковицу.

— Всю жизнь собираешься одной куковать? – наблюдая за Настей, Алексей неожиданно перевел взгляд на ее зад.

В душе всколыхнулось. Фигура у бабы точеная. Шея длинная, бедра округлые. Оценивая внешние данные Насти, Алеша не заметил, как пустил слюну. Приготовив закуски, Настя села.

— Ну? За меня? – показав глазами на стакан, Алексей намекал, что пора бы и выпить.

Настя встала, достала из шкафчика второй стакан.

— Что с тобой поделаешь. Выпьем, — поддалась уговорам она.

Мужик наполнил второй стакан. Поднял.

— Скажи тост, — предложил Насте.

— За твое здоровье, — робко сказала она и протянула стакан, чтобы чокнуться.

Чокнулись. Пригубив терпкое вино, Настя ощутила, как ее лицо наполнилось жаром.

— До дна, — настоял Алеша.

— Не, не буду. Я уже пьяная, — криво улыбнулась Настя.

— Да будет тебе. – поднеся стакан ко рту, Алеша сделал вид, как будто пьет.

Настя поморщилась и медленными глотками осушила стакан. Алеша тут же наполнил его повторно.

— За счастье, — сказал он и вновь поднес стакан ко рту. Не сделав глотка, дождался, когда Настя выпьет и второй.

Вино Насте понравилось. Не такое уж оно и вонючее, как другие крепкие напитки. Вот только голова внезапно отяжелела.

— Устала? – Алеша заметил, что Настя опьянела. – Ты ложись, а я пока тут все уберу.

Поднявшись на ноги, Настя чуть не упала. Ухватившись за край стола одной рукой, вторую приложила ко лбу.

— Давай помогу, — Алеша обхватил ее за талию.

— Голова закружилась, — сквозь смех сказала Настя.

— Ничего-ничего, сейчас я тебя уложу. Осторожно.

Он аккуратно завел пьяную женщину в комнату и положил на кровать. Увидев, что подол платья оголил острые коленки, одетые в колготки, Алеша резко втянул воздух ноздрями.

— Все кружится, — прикрыв глаза, Настя рассмеялась.

Какой же у нее заразительный смех, аж сердце остановилось. Стиснув зубы, Алексей навис над ней.

 

Глава 148

Настя так заливисто хохотала, что обратила на себя внимание детей: в комнату нагрянули мальчики. Повернув голову вправо, Алексей мигом спрыгнул и сел на край кровати, прикрывая руками штаны чуть ниже живота.  

— Мама! – Саша, подскочив к матери, заулыбался. – Веселая!

Витя остался стоять в дверях. Нахмурив тонкие бровки, он пристально посмотрел на Алексея, а затем развернулся и ушел в комнату. Алеше стало не по себе: как будто ребенок понял, что к чему, и разозлился. Отогнав от себя глупые мысли, Алеша направился в кухню, чтобы убрать со стола посуду. Вдоволь насмеявшись, Настя приподнялась на локте. Стены комнаты и мебель плавно двигались из-за опьяневшего состояния, отчего Настю затошнило. Вскочив на ноги, она ринулась на улицу. Алеша понял – баба перебрала.  Витя, покрутившись на месте, побежал к брату. Проводив его косым взглядом, Алеша сделал последний штрих – смел крошки со стола. Сел за стол, встряхнул головой и задумался, направив пустой взор на белоснежную печку.

«Так нельзя. Пьяная женщина – себе не хозяйка. Додумался же»

Встряхнув челкой еще раз, мужик поднялся, собираясь пойти на перекур. В этот момент в хату вошла Настя. Она был бледная, как простыня. Схватившись за дверной косяк, женщина повисла на нем.

— Плохо? – спохватился Алеша, поймав ее за пояс.

— Что-то мне дурно. – жалобно простонала Настя.

— Садись.

Он помог ей присесть на табурет, зачерпнул в ковш воды и подал. Настя выпила, отдала ковш, выдохнула и обхватила голову руками.

— Вот глупая, — сказала она, нечаянно выпустив отрыжку, — зачем пила?

— Это я виноват, — щеки Алеши порозовели. – Прости, — он присел на корточки перед страдающей родственницей и попытался посмотреть ей в лицо.

Убрав руки, Настя криво улыбнулась.

— Ты здесь ни при чем. Самой думать надо.

Сообразив, что время уже позднее, Настя крикнула детям:

— Мальчишки! Умываться и спать!

Братья пришли в кухню. Саша подскочил к умывальнику и начал баловаться. Настя быстро осадила его. Витя же стоял рядом с братом и молчал. Заметив, что сын чем-то недоволен, Настя протянула к нему руки.

— А ты чего? Подрались, что ли?

Резко отвернувшись от мамы, Витя намочил ладони, затем – лицо, взял полотенце у брата и быстро вытерся.

— А зубы? – с натянутой улыбкой пролепетала мама.

— Не качу! – резко выдал сынок и побежал ложиться в постель.

Наутро Настя проснулась с тяжелой головой. Выпив таблетку, она повязала косынку на голову и отправилась в сарай. Алеша уже уехал на делянку. Дети нехотя встали, Саша, по привычке, оттолкнул брата, который возился с одеялом, и спрыгнул с постели.

— А-а, мокро! – вдруг завопил он, заметив, что его подштанники резко стали холодными.

Стянув сырые штанишки, мальчонка залез в шкаф, достал другие и принялся надевать. Мысок, как назло, не попадал в штанину. Саша занервничал, начал всхлипывать, а его братишка, глядя, как Саша мучается, осторожно сполз с кровати, снял свои мокрые штанишки, бросил их на пол и поплелся в кухню. Из-за того, что кто-то из ребят писается ночами, Настя подкладывала под простыню клеенку. Никто из братьев не признавался в этом для их возраста обычном деле, потому что считали это постыдством. Такие маленькие и такие смышленые. Настя пыталась положить сыновей раздельно, но Витя всегда устраивал скандал, хотя Саша был не против спать отдельно. Но с братом все ж теплее и как-то привычнее. Вернувшись из сарая, Настя увидела подштанники, валяющееся на полу.

— Кто опять обдулся? – подняв их, понесла замачивать.

— Не знаю, Витя сидел за столом и мусолил зачерствевшую хлебную корку, которую нашел в нижней полке.

— Саша, ты? – окликнула сына Настя.

— Не-а, — помотав головой, Саша продолжил рисовать машину на клочке бумаги.

— Что ж мне с вами делать? – замочив в тазу штаны, Настя разогрела чайник, поставила на стол печенье и пряники, позвала Сашу.

— Не пойду в садик, — отозвался малыш, закусив кончик языка. Мальчик был так сосредоточен на своем рисунке, что не желал отвлекаться.

— В садике детки, — вошла в комнату мама. – Будете вместе играть, веселиться.

— Как мама? – вдруг спросил Витя.

— Как это? – переспросила Настя, не понимая, что он имеет в виду.

— На кровати.

Вспомнив свой идиотский смех вчера, Настя покраснела. Она молча полезла в шкаф, чтобы достать одежду для детей, а Витя, спрыгнув с табуретки, прибежал и начал прыгать на месте.

— Мама, я хочу блины!

— Не успеваю я блинов испечь. На работу пора.

Собрав детей, отвела в садик. День был обычным, как и всегда. Правда похмелье было тяжелым. Настя еле отработала, стараясь не дышать, когда к ней обращались женщины. Но кое-кто заметил, что Настя выглядит, как побитая собака, и часто пьет холодную воду.

— За выпивку взялась, — шепнула одна доярка другой. – Теперь гляди, сопьется.

— А что ей – пей да с мужиком кувыркайся, — рассмеялась пухлая доярка, выгнув спину. – Я сейчас с Надькой говорила, так та выдала, мол, опоздала сына в сад отвести. Прибежала, а там воспитался ором орет.

— А что такое?

— Так, мальчонка Настьки учудил, завалил Нюрку Белохвостову, а сам сверху лег.

— Да ты что? – выпучила глаза баба.

— Угу. Лежит и говорит: «Смейся, как моя мамка смеялась».

— Ой, позор какой, — приложив пальцы ко рту, женщина побледнела.

— С Лехой она шуры-муры крутит, бесстыжая. То с одним братом, теперича с другим. Тьфу, что творится, аж сердце сжимается.

— Гулящая, — ответила собеседница и косо посмотрела на Настю, входящую в дверь.

— И кто из ребят вырастет? Батька в тюрьме, мать – шаболда.

— Ой, и не говори. Не будет им житься. В пух и прах судьбинушка растрясет. Авось, пацанята в Серегу пойдут. Сидеть им не пересидеть. Страх-то какой. Два брата – два узника, прости Господи.

— Время покажет…

Десять лет спустя.

Много воды утекло. Настя до сих пор живет в доме свекров, Алексей все также работает: летом в поле, зимой лес валит или помогает соседям что-то подправить, починить, подсобить в огороде. Лишняя копейка не помешает. Хоть некоторые и платят мясом да овощами – все ж сгодится. Настю уже никто не поносит, свыклись с мыслью, что она с Алешкой Пчелкиным живет. Да и на него посмотреть, не пьет, все в дом тащит. Никто уже не сплетничает спит ли он с невесткой в одной постели. Никому дела нет до Насти, так как у каждого жителя своя жизнь. Успокоились, свыклись, хотя Настя тысячу раз говорила, что у них с Алексеем не может быть связи. Верят люди или нет – те мысли уже мхом поросли. Настя все также на ферме трудится, бабы к ней с уважением относятся. Передовичка Настя. Первая. Планы выполняет, учеников брала, их труду научила. Хвалят Настю, в пример ставят. Завистники, конечно, злятся, а Насте плевать. Знай, работает, с улыбкой на вопросы отвечает, подрастающим сыновьям радуется, хозяйство ведет.

Пропалывая грядки поздним вечером, она напевала себе под нос какую-то песню про любовь, которая, как заезженная пластинка, записалась на подкорке. Мальчишки на речке, Алексей на работе. Вынося ведро с сорняками, чтобы отдать их свиньям, Настя не заметила, как в калитку вошел кто-то. Хрюшки лежали в теньке, под навесом, и весело издавали соответствующие звуки, отмахиваясь от надоедливых мух крючковатым хвостиком. Закончив песню, Настя высыпала из ведра, протерла запястьем взмокший лоб и услышала следующее:

— Привет рабочему классу!

Повернувшись, Настя увидела осунувшегося мужика и оцепенела от неожиданности.

Следующая страница