Глава 153

Настя подняла глаза на дом, Степан обернулся, дети застыли на месте, а Алеша, покосившись на хамоватую дамочку, прищурился.

— Вот, — пожал плечами Степан, улыбнувшись виновато, — ничего поделать я не смог.

Настя, глядя на озверевший оскал сестры, почувствовала такую неприязнь, что захотелось развернуться и уехать.

«А что, мне одной страдать? Я ждала, когда с тобой случится то же самое» — вспомнились слова Мани, когда Настя узнала всю правду, почему сестра молчала столько лет насчет Сергея и его дядьки.

Набравшись смелости, Настя набрала в легкие побольше воздуха и громко ответила:

— Я приехала к матери!

Ее слова эхом раздались на всю деревню. Маня, цокнув языком, спряталась за занавеской. Степан все же обнял родных после длительной паузы. Пригласил всех в дом, рассказывая, как Маня заявилась вчера ночью с вещами и детьми, предупредила его и мать, что впредь будет жить здесь.

— Окончательно с Андреем разругались, — поднялся на крыльцо Степан. – Он выбросил ее одежду в окно, хотел оставить детей в доме, но Маня заартачилась. И зачем они ей? Раньше как-то по-другому к ребятишкам относилась, а сейчас орет на них и лупит. Я слова ей поперек сказать не могу, мать же лежачая… Ее жалко.

Войдя в хату, Настя услышала, как Маня ругает кого-то из своих детишек. Затем последовали парочка звонких шлепков и надрывистый плач. Забыв снять туфли, Настя двинулась в комнату матери. Благо Маня была в другой, где находился ребенок, иначе, существовала вероятность, что взрослые сестры сцепятся в словесной перепалке. Переступив порог комнаты, Настя вытянула шею. У окна стоит кровать, а на ней лежит мама, с закрытыми глазами, подложив под щеку ладони. Сделав четыре бесшумных шага, Настя наклонилась. Судя по ровному дыханию, мама спит. Присев на край кровати, Настя осторожно погладила мамин локоть, потом провела ладонью по ее плечу, затем – по жиденьким волосам, которые давно не мыли.

— Мама, — шепотом сказала Настя.

Почему она спит и не слышит, как Маня орет на ребенка?

— Мама, ма-ам.

В соседней комнате наступила тишина, когда в нее заглянул отец и попросил Маню успокоиться. Они пошептались, отец вышел, заглянул в свою спальню, улыбнулся Насте и ушел в кухню. Угощать гостей ранним обедом.

— Мама. – Настя наклонилась еще ниже.

Глаза матери плотно сомкнуты, дыхание ровное. Натянув улыбку, Настя позвала маму еще раз.

— Мамочка…

— Пить, — неразборчиво прошептала Галя.

Настя быстро сходила за водой и принесла кружку. Открыв глаза, Галина несколько раз моргнула. Ей показалось, что она все еще спит. Вытянув правую руку из-под щеки, женщина потерла непослушными пальцами веки.

— Астя, — и на лице матери засияла улыбка. – Астя…

— Мамочка, вот возьми, — Настя протянула кружку, но тут же сообразила, что надо помочь маме присесть.

Приподняв женщину, подвинула ее тело к изголовью кровати, подложила вторую подушку под спину. Передала кружку, но мама не смогла ее удержать и немного воды выплеснулось ей на грудь. Подскочив, Настя вынула из шкафа полотенце, промокнула капли на халате мамы, вытерла ей шею.

— Как ты? – спросила Настя, придерживая кружку.

Галя не спешила делать глоток, она смотрела на дочку, ее губы дрожали, а в глазах блеснули слезы.

— Ну ты чего? Мам?

Галина отодвинула руку Насти и тихо заплакала.

— Ты чем болеешь? Сердце?

Галя еле заметно кивнула.

— Ноги не ходят?

— И ука-а, — мама показала глазами на левую руку.

— Давно лежишь? – Настя держалась, как могла. Такое жалкое зрелище, что сердце разрывается.

Опустив уголки губ, Галина дала понять, что не знает. Или не помнит.

— В больнице была?

— Е-е, — протянула мама.

Настя смотрела на маму, вспоминая, как сама не могла говорить в детстве. Многие слова давались с трудом. Мама не торопилась отправлять ее на обследования, говоря, что время придет, и Настя сможет заговорить, как все дети.

— А здесь мы ждать не будем, — поднявшись с кровати, Настя позвала отца.

Степан пришел, встал на пороге, почесал затылок.

— Ты врача вызывал?

Желваки на скулах отца заметно заходили.

— Нет? – голос Насти приобрел грубоватый оттенок. – Пап?

— Хм, — Степан стоял, как нашкодивший школьник, опустив голову и почесывая то за ухом, то шею.

— Чем ты думал? Сколько она в постели, месяц?

Степа покраснел.

— Ну ты даешь!

— Чего разоралась? – выскочила из комнаты Маня, услышав, как сестра грубит отцу. – Не у себя дома!

— А тебя вообще не спрашивают, — жестко ответила ей Настя. – Значит так, вызываем скорую и везем в…

— А ты кто такая, чтобы тут распоряжаться? – отодвинув отца, Маня прошла в спальню. Встала у кровати и поставила руки на бока. – Тебя тут не ждали.

— Отец ждал, — Настя взглянула на папу, который продолжал стоять у выхода и вести себя растерянно.

— Да? – обернулась Маня на отца. – Вы что, общались все это время?

— Нет, — робко ответил тот.

Видя, что папа чувствует себя неловко в присутствии Мани, Настя поняла: что-то тут не так.

— Алеша! – крикнула сожителю она.

— Алеша? – удивленно улыбнулась Маня. – Нового хахаля нашла?

— Не твое дело, — огрызнулась сестра.

Алеша пришел, Настя дала указание сходить к фельдшеру и привести его сюда. Пока мужчина шел за доктором, Настя успела поругаться с Маней. Степан пытался их утихомирить, но не смог. Чуть дело до драки не дошло. Потом вмешались дети Мани и сыновья Насти. В доме стоял такой крик, что соседи шли по дороге и оборачивались.

— Ух, шумливые какие, — переговаривались кумушки, медленно переставляя ноги.

— А то ж., наверное, еще какая-то любовница выискалась. Слышь, там еще один голос, молодой.

— Слышу. Небось, его краля и прикатила.

— А то! Одна тут живет, вторая, кажись, в другом селе.

— А что ж теперь с Галькой-то будет?

— А ничего. Как жила с кобельком, так и будет жить. Правда, она ж вроде как слегла. Эх, довел молодую бабу, поганец. Ей бы еще жить да жить.

 

Глава 154

Вскоре Алеша вернулся с фельдшером. Семья уже затихла. Пожилая женщина вошла в комнату, строго посмотрела сначала на Степана, потом – на Маню и Настю, дрожащими руками вытащила из саквояжа стетоскоп.

— Ну? И долго вы меня мучить будете? – сердитая фельдшер присела на край кровати. – Я же сказала, что здесь видимой причины для беспокойств нет. – и шепотом добавила. – Господи, когда уже закроют наш медпункт, чтобы можно было помереть спокойно? Одному уколы сделай, другой – перевязку. Садитесь на автобус и в больницу, а мне уже на покой пора.

Она судорожно расстегнула верхние пуговицы халата Гали, чтобы послушать дыхание.

— Надо было в район ехать, делать рентген, а не лежать целыми днями и баклуши бить. Молодая женщина, а такая ленивая…

— Что? Рентген? – переспросила Настя.

Но доктор поднял указательный палец вверх и нахмурился, дав понять, что ему нужна полная тишина. Настя замолчала, переведя удивленный взор на отца. Степа, переминаясь с ноги на ногу, решил выйти покурить, чтобы не нарваться на лишние расспросы. Прихватив с собой Алексея, он вывел его на улицу. Алеша достал из кармана брюк сигареты, угостил мужика и начал беседу первым:

— Степан Панкратович.

— М? – Степан был задумчив. Он смотрел себе под ноги и сжимал губы, держа в руке сигарету.

— А что это мне ваша фельдшер про какие-то синяки говорила? – Алеша достал из пачки зажигалку. – По дороге сюда…

— А? – поднял голову мужик.

— Говорит, у жены твоей на голове шишка была, размером с кулак, а еще синяки на руке.

— Упала она, — вполголоса ответил Степан.

— Ну, с головой-то понятно, упала, а с рукой? – Алеша щурился, наблюдая, как Степан прячет глаза и отворачивает побледневшее лицо.

— Слушай, ты на допросе, что ли? – внезапно рассердился Степан. – Сказал же, упала, ударилась головой…

— Да ты не психуй, я ж просто спросил, — Алеша прикурил и поднес зажигалку Степе.

Тот тоже закурил, подняв голову к небу.

— А чего в больницу-то не повез? – пристал Алеша. – Там бы быстро на ноги поставили.

— Да что ты прицепился? – вспылил Степа. – Или подозреваешь в чем? — Выбросил сигарету и ушел к сараю.

— А-а-а, — улыбнулся в спину уходящего мужика Алеша, — ясно все с тобой.

Прослушав Галину, фельдшер спрятала стетоскоп в саквояж.

— Ну? Какие жалобы?

— Нормально говорить не может, вот, какие жалобы! – выпалила Настя.

— Неправда, — Маня держала в руках кухонное полотенце и вытирала взопревшую от нервов шею, — это у нее от стресса. Говорит, и еще как.

— Мам, — наклонившись к маме, Настя взяла ее за руку, — скажи что-нибудь.

Галя, глядя в добрые глаза дочери, с трудом помотала головой.

— Ну не хочешь, как хочешь, — встала фельдшер. – От стресса я таблеточки прописала. Пьет?

— Угу, — кивнула Маня, косясь на сестру.

— А в остальном — все хорошо. – постояв рядом с Галей, женщина вздохнула в голос. – Делать вам нечего, молодым. Дурью маетесь. Измором друг дружку берете. Работа все лечит. Подымайся и иди грядки полоть. Скоро такое время настанет, что все по миру пойдем… — внезапно прикусив болтливый язычок, она тут же сменила тему. — Ух, как вспомню одну семейку, аж дурно становится. Чуть муж запил, жена сразу больной прикидывалась. Чтоб бросил водкой баловаться. Вот и доприкидывалась. Сознание потеряла, а он не поверил. Все! Нет женщины, и тот дурачок сгинул. Детей в детдом, а сами в землю упаковались. Вставай, Галина, хватит тебе бока наминать. Ну, будьте здоровы, а я пойду.

Как только фельдшер покинула дом, Настя тут же насела на мать:

— В больницу, слышишь? Отвезу, там тебя осмотрят…

— Е-е… — по лицу мамы было ясно – сопротивляется.

— Пап! Ну хоть ты скажи ей!

Но отец не ответил. Он уже сидел на крыльце и думал о чем-то, громко втягивая теплый воздух ноздрями.

— Никуда она не поедет, — ухмыльнулась Маня. – Неужели не понятно? И ты, давай собирайся и на выход.

— Знаешь что? – Настя подошла к сестре вплотную. – Я бы на твоем месте заткнулась.

— Ого! Какие мы словечки знаем! —  расхохоталась Маня, запрокинув голову. – А была тютя-матютя! Ха-ха!

— Я бы, конечно, не вмешивался, но… — Алексей подал голос, входя в спальню. Ему надоело слушать, как его любимую женщину унижают и оскорбляют. – Раз пошла такая пьянка, — взглянул на Настю, а потом – на Маню, — я бы предложил вам, милая мадам…

Маня продолжала заливаться смехом.

— … не мешать нам спасать мою будущую тещу.

— Чего? – смех Мани рассеялся в воздухе. – Какую тещу? Ты кто такой? Настькин ё…. ь? Вот и паши ее борозду, а в наши дела не суйся.

— Что ты сказала? – услышав матерное слово, которое всегда раздражало Алешу, он подошел к наглой женщине и поднес кулак к ее носу.

— Чуешь, чем пахнет?

— Алеша?! – Настя подумала, что он ударит ее сестру.

— Не боись, я ее не трону. Но на будущее, — кивнул два раза, — если кто обидит мою Настю, будет иметь дело со мной.

У Мани ноги подкосились от испуга. Вот попала, так попала! Не хватало, чтоб какой-то мужлан кулаками перед ее лицом размахивал. С мужем было проще, тот рохля, каких поискать. То промолчит, то гаркнет, но Маня всегда на него управу находила. Это он вчера осмелел, благодаря своей мамаше, которая и подала идею выбросить вещи вместе с Манькой. А дети сами за ней побежали. Мамка ж, все-таки. Ощутив, как вспотели подмышки, Маня спряталась в комнате, чтобы не видеть приезжего, которого притащила сестра. Мальчишкам Насти надоело торчать в кухне. Саша доел макароны с сосисками и решил попросить деда показать окрестности. Витя тоже надумал присоединиться. Выйдя на улицу, оба пристали к Степану. Тот согласился прогуляться с внуками. Потому что в доме находиться невозможно. Если б Манька не пришла, то можно было разрешить как-то проблему с Галиной. Ведь она сама отказывается ехать в больницу. А тут скандалы и крики, разборки. Да ну их, этих баб, слава богу, внуки рядом. Уходя на дорогу, Степан бросил короткий взор на дом. Вроде там все спокойно. Может, сестры как-то договорятся между собой и помирятся…

— Мама, ну что с тобой? Почему ты не хочешь лечиться? – Настя не отставала от матери. – У тебя инсульт был?

Галя молчала. Она вспоминала тот день, когда упала на пол, просила о помощи, но никто не оказал ее. Тогда Галя решила – значит тому и быть. Лучше умереть, чем жить так. Никому ненужной.

 

Глава 155

 Из ее глаз покатились слезы. Насте стало так жаль маму, что она обняла ее и крепко-крепко прижала к груди. Почувствовав дрожь в мамином теле, Настя отпрянула от нее:

— Ну что? Что ты, моя хорошая? Я здесь. Я о тебе позабочусь… — обернувшись, Настя с болью в глазах посмотрела на Алешу.

— Остаться хочешь? – догадался он.

— Напишешь заявление вместо меня? – тихо спросила Настя.

— На отпуск?

— Да.

— Конечно, напишу, — приподняв уголки губ, Алексей подмигнул любимой. – Не переживай, все сделаю, что нужно.

Через три часа вернулись Степа и ребята. Мальчики были довольны прогулкой, познакомились с местными ребятишками, пообщались. Степа показал внукам местные достопримечательности: реку, ферму, птичник, похвастался мужикам, с которыми плотно общался много лет назад, внуками. Сказал, что они приехали на все лето. Витя был рад остаться в деревне, а вот Саша пребывал в смешанных чувствах, вроде бы все ему понравилось, но домой все же тянет. Там же осталась Нюрка Белохвостова, которая жутко ему нравится. Раз уж Витька остается здесь, значит бояться нечего.

Пока хозяин дома отсутствовал, Алеша обновил перегородку стойла, где живут поросята, скосил за сараем бурьян, прибил пару досок, отвалившихся от забора и уже принялся за починку межкомнатной двери. Маня в это время сидела в комнате, слушая, как грозный мужик постукивает молотком. Страшно, аж сердце в пятки провалилось. Приперлись, только все планы спутали! Ох уж эта Настя со своим отцом, суют носы, чтоб им пусто было.

Настя успела постирать в стиральной машинке постельное белье, прополоскать вручную и развесить. Сварила для матери куриный бульон, накормила ее, подмела пол, вытерла пыль. Приготовила незамысловатый обед, чтобы накормить всю ораву. Алеша вышел во двор, на перекур. Разговорился со Степаном о жене и детях. Настя усадила сыновей за стол и отправилась звать племянников, чтобы те не сидели сиднем в комнате, а пообедали с ее мальчиками за компанию.

Когда Настя вошла в комнату, то увидела, что все трое, мать и дети, сидят на кровати и молчат. Настя пригласила одиннадцатилетнюю Верочку и четырехлетнего Юрочку за стол. Маня не стала сопротивляться, понимала, что ее дети голодные. Вера, услышав заветное «идите», подскочила и побежала кушать, а Юра встал и пристально посмотрел на строгую маму.

— Что надо? — рыкнула Маня. – Особое приглашение? Иди, ешь.

— За что ты так с ним? – спросила Настя, уводя зашуганного мальчонку.

— Не твое дело, — огрызнулась сестра.

— Сама-то поешь?

— Обойдусь.

Настя усадила на стульчик мальчика, дала ему ложку и погладила по голове. Юра неожиданно вжал голову в плечи и зажмурился.

— Ты чего? – испугалась Настя, видя, как мальчик бледнеет на глазах.

— Его мама лупит, — еле слышно прошептала Верочка.

— Постоянно?

— Всегда. Она его не любит из-за… — оглядевшись не подслушивает ли мама, Вера не стала продолжать. Она опустила пугливый взор на тарелку с едой и тяжко вздохнула.

— Кушай, не бойся, — ласково сказала Настя, нежно проведя ладонью по спине ребенка. – Тебя никто не обидит.

Дети быстро поели и ушли в комнату, к матери. Запомнив слова девочки, Настя решила сегодня же поговорить с сестрой и выяснить, почему она унижает собственных детей. Забыв о существовании старшего племянника, Настя вспомнила о нем лишь тогда, когда отец завел разговор о проводах в армию.

— Даже на прощание не позвала, — вполголоса говорил Степан, думая о старшем внуке. – Ванька тоже не пришел. Наверное, Маня запретила. Хотя… Валя звала, но вот Галина… — кивнул на дверь комнаты, где лежит жена, — тогда уже слегла. А один я не пошел. Ни к чему порознь на праздники являться. Люди не так поймут.

— Пап, завтра утром повезу маму в больницу. – Настя подала отцу хлеб. – Надо, чтоб ее обследовали.

— А смысл? Будут из тебя деньги тянуть. Отлежится и встанет.

— Пап, это не дело. Почему ты сам не отвез? Что за глупости? Или ты ждал, когда оно того…

— Ты языком мели, да не заговаривайся, — разозлился Степан. – Ничего серьезного у Гальки нету. Мало ли, мозжечок отбила, с кем не бывает.

— Так месяц прошел, — глаза Насти округлились. – Ты посмотри на нее, слабая какая. Фельдшер тоже чудна́я, не видит очевидного.

— И что? Я со своим усохшим задом годами живу и ничего. Хожу, сижу, от боли не вою. Каждому свое. Свой срок отмерен. А ты не боись, мы – люди старой закалки, еще и вас…

Тут он запнулся. Хотел сказать «переживем», но вовремя замолчал. Плохая шутка, неуместная.

— Как хотите, а я маму завтра везу в больницу.

— Ай, — махнул рукой Степан и ссутулился. – Как хочешь.

Когда все поели, Настя убрала посуду, помыла и решила навестить Ефима Петровича. Давненько она его не видела, надо бы узнать, как он и его жена поживают. Застала она председателя в столовой, когда он обедал. Сначала хотела зайти в дом, но по дороге встретила знакомую женщину, которая подсказала, что председатель теперь приходит на обед в здание общественного питания. В столовой, на раздаче, Настя заметила двух одноклассниц, работающих поварами. Поздоровалась с ними немного поболтала, а затем, дождавшись, когда Ефим Петрович закончит трапезу, подошла к нему. Разговор женщина начала издалека: спросила, про тетю Алену, узнала, что она давно умерла. Посочувствовала горю, извинилась за то, что ей никто не сказал об этом, а потом Ефим и Настя вышли на улицу.

— Что-то Галина совсем разболелась, — сказал Ефим, закуривая сигарету. – Пару раз навещал ее, а потом не смог. Заходил сегодня утром, Маня сказала, что Галя не хочет меня видеть.

— Угу, понятно, — слушала Настя и злилась на сестру.

— Сама-то, где пропадала столько времени? Совсем мать позабыла, — покосившись на Настю, Ефим выдохнул едкий дым.

— Пропадала… А теперь приехала, — она не желала мусолить эту тему. – Ефим Петрович, — глядя в его грустные глаза, она надеялась на помощь. – Надо маму завтра в больницу отвезти, поможете?

— Хуже ей стало?

— Не знаю. Мне кажется, у нее что-то с сердцем.

— Я говорил с нашим фельдшером. Она утверждает, что Галя – симулянтка. Не стал дергать ее. Думаю, пусть отлежится, сколько надо, а потом на работу выходит.

— Я, извините, не доверяю местному лекарю, — Настя высказалась нелестно о пожилой женщине. – Мама не может выговаривать слова. А ваш лекарь…

— Как я понял, у нее было какое-то потрясение. Поэтому упадок сил и нежелание вставать. Нервы. Женщины, они ж ранимые, принимают все близко к сердцу.

— Слушайте, да как вы можете? Откуда такое безразличие? – вспылила Настя. – Она же ваша дочь!

 

Глава 156

Смутившись от ее крика, Ефим Петрович чуть не подавился сигаретным дымом. Кашлянув два раза в кулак, он выбросил сигарету.

— Откуда ты знаешь? – прохрипел он.

— Слышала однажды разговор, потом мама сама подтвердила, — с безразличием в голосе ответила Настя. – И зачем из этого надо было делать тайну? Взрослые люди, а ведете себя хуже детей.

— Галинка так пожелала, — с выдохом проговорил председатель. – Я мечтал, чтобы она признала меня отцом. Хотел видеть, как растут внуки, но Галина запретила говорить всем о нашем родстве.

— А зря. Сейчас бы по-другому жили, — вполголоса сказала Настя.

— Ты надолго, внученька? – дрожащим голосом спросил мужчина.

— Думаю на неделю остаться. Надо за мамой ухаживать. На Маньку надежды нет. Кстати, вы можете похлопотать, чтобы она переехала в другой дом?

— Ты. Говори мне «ты».

— Хорошо.

— А насчет Мани… Ты не хочешь, чтоб она с родителями проживала?

— Пусть живет своей жизнью. – проворчала Настя. – Боюсь, когда уеду, Маня все нервы истреплет им.

— А я думал, что она рада вернуться в родной дом, поэтому отказывается переезжать. Предлагал уже, но она наотрез отказалась. Как раз был свободный дом.

— Ясно. Дед… — Настя произнесла это слово с такой нежностью, что у председателя заслезились глаза.

— Что?

— Утром машина нужна, чтобы маму отвезти в больницу.

— Хорошо. Правда, я сейчас на «козле» езжу, но ничего. Домчим.

— Спасибо, — Настя заулыбалась.

Ефим приобнял ее. Естественно женщины, выходящие из столовой, обратили внимание на «милующуюся» парочку. Хитро улыбнувшись, сплетницы держались в стороне, чтобы не спугнуть голубков. Обменялись парой фраз между собой, косясь на председателя и бесстыдницу Стрелецкую, похихикали и поспешили на работу. Председатель попрощался с внучкой и потопал в сельский совет. Настя улыбнулась себе, поправила подол юбки, развевающиеся на ветру волосы и отправилась к дому, готовить маму к утренней поездке. Нужно было постричь ногти матери, помыть ее как следует, приготовить платье на завтра. Подойдя к дому, Настя увидела детей, сидящих на бревнах. Мальчики разговаривали с Верой и смотрели на соседний дом. За забором был слышен скрипучий звук, как будто кто-то закручивает гайки с усилием. Сделав несколько шагов, Настя приподнялась на мысочках и увидела ребенка, качающегося на качелях.

— Вера, а кто здесь живет? – тихо спросила тетя Настя, кивнув на соседний двор.

— Дядя Ваня, — Верочка пугливо закрутила головой. – Только об этом говорить нельзя, — она приложила указательный палец к губам.

— Почему?

— Это мамин друг, — еще тише ответила девочка и сразу прикрыла рот ладошкой.

— Кажется, понимаю, что ты имеешь в виду, — выдохнула Настя. – Поэтому мама хочет поселиться у бабушки с дедушкой?

— Угу, — кивнула Вера.

— А ты откуда знаешь?

— А я слышала, как дядя Ваня с мамой разговаривали. Ночью. Когда все спали.

— А ты почему не спала?

— Не хотелось, — пожала плечами племянница и спрыгнула с бревен. – Только вы мамке ничего не говорите.

— Не волнуйся, не скажу, — улыбнулась Настя. – Дед и дядя Леша дома?

— Нет, — хором ответили сыновья, — дед ушел, а дядя Алеша захотел полежать.

Как-то неприятно стало от того, что отца нет дома, а Алексей решил отдохнуть, еще Маня в комнате сидит… Но мама же тоже в доме! Настя отмахнула от себя плохие мысли и вошла в хату. Снимая туфли в сенях, она услышала какие-то шорохи, доносящиеся из кухни. Настя сжала челюсти. Дернув дверную ручку на себя, она увидела сидящего на стуле Алешу, а на его коленях расселась бесстыжая Манька. Вцепилась в его голову пальцами, тот пытается отвернуться, но Манька, хитрая лиса, целует его щеки, стараясь попасть в губы. Алеша сопит, не ругает нахальную женщину, чтобы не напугать ребенка, спящего в комнате, и не растревожить Галина Фроловну. Не заметив вошедшую сестру, Маня ерзала, что-то нашептывала и прижималась грудью к раскрасневшемуся мужику.

Настю обуяла ревность. Не закрывая скрипучую дверь, она вытянулась в струну и во все горло спросила:

— Тебе соседа твоего мало?

Маня замерла на мгновение. Затем отпустила бедного мужика, встала, поправила халатик.

— Ты все не так поняла, — надменно произнесла она, закладывая волосы за ухо.

— Да ты что? – в груди Насти все клокотало. – Или я ослепла?

— Все может быть, — Маня обошла сидящего Алешу и попыталась по-быстрому скрыться в комнате.

Но не тут-то было. Такого резкого прыжка, как тигрицы на охоте, Алексей и сам не ожидал. Вылупившись на пронесшуюся мимо Настю, мужик не успел сообразить, как она набросилась на сестру и схватила ее за волосы.

 

Глава 157

Взвизгнув, Маня вцепилась в ее запястья.

— С ума сошла? – закричала она, впивая ногти в кожу. – Сейчас же отпусти! Убери свои руки! А-а-а, помоги-ите-е!

Но Настя не слушала. Ею управляла жгучая ревность. Ударив сестру о стену, Настя молча дотянулась до веника, стоявшего в углу, рядом с печкой, перевернула его и начала смачно размахивать. Ручка веника, туго перетянутая изолентой, была настолько твердой, что Маня ощущала на своей спине обжигающие удары.

— Лешка! Что смотришь, убери ее! – завалившись на бок, Маня прикрывала голову руками.

Алексей как сидел на стуле, так и замер. Вот это Настя! Вот это бой-баба! Никогда ее такой злющей не видел. Поджав ноги под стулом, мужик наблюдал, широко раскрыв глаза. А машет-то как, машет! Того и гляди, хребтину перебьет безбашенной сестре. На крики прибежал мальчонка. Он встал в дверном проеме и потирал невыспавшиеся глазенки. Поначалу Юра не понял, что происходит, но, когда увидел маму, лежащую на полу, заорал во все горло:

— Мамочка-а!

Настя сразу остановилась. Плач ребенка словно разбудил ее, привел в чувства. Бросив на Манькину голову веник, Настя пулей выскочила из дома. Она сама не знала, что может быть такой вспыльчивой. Не верила, что когда-нибудь поднимет руку на другого человека. Отлупить за провинность собственного ребенка – это одно, но, чтобы напасть с кулаками на свою сестру…

— Я сошла с ума, — пронеслось в голове Насти, когда она бежала в самый конец двора. – Этого не может быть.

Не зная, что за ней спешит Алеша, который сразу бросился догонять, Настя вытирала на ходу слезы и ругала себя. Стыдно, боже, как же стыдно за свое глупое поведение. И ребенок, этот затюканный Манькой мальчик, стоял и смотрел, как обижают его маму. Маму, которая кричит на него и спускает всех собак. Насте стало безумно жаль малыша. Его душераздирающий крик звенел в ушах, испуганное личико стояло перед глазами. Сердце колотится от одной мысли, что Настя превращается в мегеру, готовую избить живого человека. Упав на свежий стожок сена, Настя зарыдала в голос.

— Ну ты чего, — запыхавшийся Алеша плюхнулся рядом. – Перестань.

— Мне так стыдно-о, — стараясь сдавить свой плач, Настя чувствовала ком в горле. – Как я могла?

— Правильно сделала. Эта Манька и не такого заслуживает. Нет, ну ты посмотри, — шлепнув себя по бедру, Алеша чуть не подавился смехом, — я даже понять ничего не успел, как она уже в рожу мою лезет своими губищами. Только собрался дать ей подзатыльника, как вспомнил о твоей матери. А за стенкой дите дрыхнет. Я подниматься, а Манька вцепилась в спинку стула и хихикает. Я ее скинуть хотел, а она говорит: «Только попробуй, закричу, потом ничего не докажешь». Я все ждал, когда ребятня в хату нагрянет, а тут ты… Насть, брось слезы лить. Ты все правильно сделала.

— Я маму вспомнила, — Настя села, вытерла соленые капли с лица, — она точно также Маню… веником…

— Значит, было за что.

— Было. Но ведь… Ох, Алеша, — уронив голову на грудь Алексея, Настя вновь принялась плакать.

— Таких, как она, лупить надо до посинения. Они ж доброго слова не понимают. Вот пускай теперь подумает прежде, чем на чужих мужиков кидаться. А ты… это.

Алексей приподнял голову Насти и пристально посмотрел ей в глаза. Женщина смахнула слезы, вновь опустила голову, но Алеша опять взялся за ее подбородок, и Настя уставилась на мужчину.

— Приревновала, что ли? – и губы Алеши медленно растянулись в улыбке.

Настя смущенно отвернулась.

— Ну скажи, а. Приревновала?

— Да ну тебя, — вскочив на ноги, Настя продолжала стыдливо прятать глаза.

— А если по чесноку? – пристал Алеша. – Ну трудно, что ли, признаться?

— Отстань, — махнула рукой Настя, спеша в дом.

— Да ладно тебе, — Алеша догнал ее, взял за плечи и развернул к себе, — ну что ты как маленькая. Скажи, а?

— Да, — шепотом ответила Настя, скрывая улыбку.

— Да? – Алеше показалось, будто он ослышался. – Повтори, ну?

— Да, да! – эхом раздалось на весь двор.

— Ты ж моя… — не договорив, Алеша впился губами в ее губы.

Настя обомлела, но через секунду вспомнила, что во дворе были дети. Приоткрыв один глаз, она не увидела ребят. Куча из бревен пустовала, значит дети ушли на прогулку. Зажмурившись, женщина ощутила, как по всему телу поползли мурашки. Ей даже в голову не пришло, что кто-то может пройти мимо и увидеть сей конфуз. Настя наслаждалась поцелуем, положив руки на плечи Алеши. Тот тоже забылся и продолжал прижимать любимую к себе. Двор наполнился тишиной. Даже Юра перестал плакать. Видимо, мама забрала его в комнату. Настя забыла, что в доме находится мама и надо бы ее проведать. Ведь там стоял такой ор, что мертвого разбудит. Парочка не могла оторваться друг от друга. Ничего им не мешало наслаждаться прекрасным моментом. Только муха жужжала над головой, но на нее не обращали внимания. Где-то тарахтел трактор, по дороге промчались две машины, через четыре двора тявкал старый пес. Соседская кошка мурлыкала, лежа на пыльной дорожке и подставляя свое мохнатое пузико яркому солнышку, кудахтали в тени куры, из сарая доносился крик петуха. Абсолютное блаженство окутало улицу, потому что здесь воцарилась любовь.

— Браво!

Три раскатистых хлопка в ладоши заставили влюбленных оторваться друг от друга.

— Браво! — Повторилось со стороны забора.

Настя и Алеша открыли глаза, отпрянули друг от друга и устремили сияющие взгляды на калитку. За которой стоял Сергей, младший брат Алеши.

Следующая страница