Глава 5

Панкрат задумался. Голова Марфы скрылась за занавеской. Женщина вышла на крыльцо, поставила руки на бока и начала оправдывать сына.

— Степка не мог такое совершить! Он у нас хороший парень! Да чтобы о-он, да поле-ез… — помотала головой Марфа. – Брешешь ты, девка. Ей-богу, брешешь.

Панкрат перевел сердитый взгляд с девушки на входящего во двор сына. Степан, окинув всех удивленным взором, остановился.

— Она говорит, что ты ее снасильничал. – Панкрат держал в руке плетку. – Было? Нет?

Глаза Степана округлились, лицо вытянулось.

— Да она сама… — не успел обвинить девушку Степа, как отец огрел его плетью по предплечью.

— Ах ты паразит! – Панкрат понял, что Галя не врет. – Да чтоб у тебя стручок отсох! Надумал девок портить? Ты что, хочешь нас с матерью до могилы довести?

Степан, прикрывая голову руками, крутился по двору, как волчок.

— Батька, за что?

— Панкрат! Не смей бить сына! – завизжала Марфа, схватившись за голову. – Убьешь ведь!

— Я из тебя все хотелки выбью, — приговаривал Панкрат, резво размахивая плеткой. – Я тебя научу, как до свадьбы на девок лазать. Вот тебе. Вот. Держи. Как? Расхотелось дева́х чести лишать?

Галя смотрела на скорчившееся от боли лицо любимого Степы и морщила нос. Она как будто на себе чувствовала удары плетью. Свист в воздухе оглушал Галю, а каждый хлесткий удар заставлял содрогнуться.

— Бать, я не виноват, она сама на меня вешалась, — Степа уже не мог терпеть жгучую боль и начал постанывать.

— Степушка! – Марфа, не выдержав, подскочила к сыну и закрыла его собой. – Ты что ж наделал, ирод? Ты ж его до смерти забил, — она положила на окровавленную рубаху голову и истошно заплакала.

— Чтоб женился на ней, — сложив плеть пополам, Панкрат вытер запястьем взопревший лоб. – Нечего на мою семью напраслину возводить. Мой род позорить не дам! – замахнулся он и сразу опустил руку. – Мой прадед был при дворе. Деда уважали. Отца побаивались. А меня, Панкрата Федосеевича, засмеют, что не смог честь семьи сберечь? Женишься! Вот мое слово!

— Да пошто она нам сдалась? – Марфа покосилась на зажатую Галину. – Ты ж глянь! Такая тощая, что того и гляди, переломится. Какой с нее толк? Работать не сможет, а кормить просто так, чтобы с голоду не подохла – не вижу смысла. Гони ее, Панкратушка. Вон, как из-за нее Степушке досталось.

— Я сказал, свадьбе быть! – топнул ногой Панкрат. – Забыла, кто в доме хозяин?

— Свадьба, так свадьба, — сдалась Марфа, уставившись на напуганную девушку.

 «Ну смотри, паскудница, захотела жизни сытой? Так я тебя накормлю. Ой, досыта накормлю» — подумала она, затаив злобу на невестку.

Марфа помогла сыну подняться, повела его в баню, чтобы вытереть кровавые следы и промокнуть порезы настойкой, иначе попадет инфекция и кожа загноится.

— Жди сватов. – Строго сказал Панкрат. – Сделаем все, как полагается.

Улыбнувшись будущему свекру, Галя поспешила домой, обрадовать сестру и мать. Мама не поверила, что зажиточная семья готова принять бедную девушку в своем доме. Решив, что над Галей пошутили, а она поверила, мама заставила Галину пойти в поле и переворошить сено.

— А зачем ты наврала? – за старшей сестрой увязалась Нюра. – С чего ты взяла, что Степан женится на тебе? Он сам тебе это сказал?

— Его отец так сказал, — Галя уже вовсю чувствовала себя богачкой. Она вообразила, как будет выглядывать из окна добротного дома и брезгливо коситься на прохожих, будто на противных мух.

— Ересь. Обыкновенная чепуха.

— Вот увидишь, я выйду за Степана и будут жить у них.

И действительно, через день в доме Фрола объявились сваты вместе с Панкратом и Марфой. Фрол не мог поверить, что такая знатная семья вдруг заинтересовалась какой-то дощатой Галькой. До последнего не верил, пока не сыграли свадьбу. Ох и довольный был Фрол. Ходил важный, сам на себя не похожий: руки в карманах, грудь колесом, браво шагает, носом небо цепляет. Два дня праздновали во дворе Панкрата свадьбу. Еды было навалом, настойки – хоть залейся. Свекор специально устроил свадьбу с размахом, чтобы все видели – Степан женится на любимой девушке. Через два дня, когда свадебное торжество было закончено, Марфа подозвала сына и тихо задала ему важный вопрос:

— Ты ее в брачную ночь не тронул?

— Нет, мам. Даже не целовал. Все, как ты наказала.

— Умница. Пускай поживет отдельно, а там посмотрим, как она выкручиваться будет. Галя! Поди сюда, — Марфа держала в руках плотно набитую подушку.

Галя вышла из комнаты, отведенной ей и Степе, встала перед свекровью и приготовилась слушать.

— На, — Марфа отдала ей подушку. – Ночевать будешь в сенях. И смотри, чтобы Панкрат тебя не застукал. Позже ложись, раньше вставай.

— Как это? Я же должна спать с мужем, — растерялась Галя.

— А вот пройдет времечко и узнаешь, — Марфа хитро посмотрела на сноху. – И не вздумай начудить, иначе быстро к мамке отправлю.

— Во-первых, я ЗА-МУ-ЖЕМ, — Галя задрала нос кверху. – Во-вторых, Вам надо, Вы в сенях и ночуйте. И в-третьих, я Вам тут не собачка, чтобы меня шпынять. Ясно? Или пояснить еще раз?

 

Глава 6

Побледнев от неслыханной наглости, свекровь взяла за руку сына и отвела в сени.

— Не прикасайся к ней, слышь? – зашептала она, оглядываясь, не подслушивает ли Галя. – Не верю я, что ты ее силой взял. Да и вообще, что ты позарился на эту засушенную воблу.

Степан стоял с угрюмым видом и внимательно слушал.

—  Ой, Степушка, если б не Панкрат, летела бы у меня Галька через все село вверх тормашками. И зачем нам такая родня? Голая нищета. Шибко совестливый он у нас. А у этой — совести ни грамма. Видал, как она себя поставила? Хозяйкой себя почуяла? Так я покажу ей, кто тут хозяйка. Будет у меня день и ночь по грядам ползать, увижу хоть один сорняк – сожрать заставлю. Ох, Степушка, попали мы с тобой, как кур в ощип.

Марфа не сводила сердитых глаз с сына, сетуя на плачевное положение.

— Гляди у меня, не лезь к девке. Подождем немного, посмотрим, как она потом в бутылку полезет, доказывая, что ты с ней был. Был, не? – Она въедалась прищуренным взором в посеревшее лицо Степы и ждала, когда тот мотнет головой. – Чего молчишь? Правду матери говори.

Степан не помнил, было или нет. Пьяный был, проснулся у оврага. Вроде и целовались, а дальше…

Пожав плечами, парень громко выдохнул.

— Вот, вижу, что самому противно от того, как эта девка ловко хомут на тебя накинула. А что ж поделать, сынок, батька наш как сказал, так и будет. Ничего-ничего, потерпим месяцок-другой, а там возьмем метелку и выметем лисицу облезлую из нашей хаты.

Не удалось Марфе выселить сноху в сени. А крик поднимать тоже не стоит. Если Панкрат узнает, что Галя спит не в комнате мужа, то быстро всех научит Родину любить. Боится огласки, Панкрат. Нельзя допустить сплетен о его семье, иначе доброе имя сотрется с лица Земли. До́роги Панкрату память и чествование его фамилии. Фамилии, которую с гордостью носили деды и прадеды – Стрелецкий. Громкая фамилия, значимая. Когда в роду Панкрата дворяне были, в крепостных никто не числился.

Марфа науськала сына, чтобы ложился спать одетым, отвернувшись от Галины, и начала ждать окончание срока, установленного собственноручно. Месяц проходит, свекровь косится на Галю и выжидает. Та двор метет, свеколку поливает, картошку полет и даже не потеет. Второй прошел. У Марфы руки зачесались. Со дня на день девка должна недомогание ощущать. Но, увы. Галина все также бойкая и шустрая. Носится по огороду, как озорной теленок по цветущему полю.

— Все! – Марфа весь день ждала мужа из города. И вот он вошел в хату. – Я была права! Эта доска неотесанная нашего Степу оговорила! Бери, Панкрат, плеть и гони брехло к самому ее дому!

— Только через порог переступил, а ты уже загадку мне задаешь, — Панкрат скинул с плеча на пол скрученный в кольцо канат, купленный на базаре.

— Галька-то ваша пустая, как скворечник по осени! Гони, говорю, эту падлу! Набрехала на Степку, чтоб послаще жрать в моей избе!

— Ты бы потише басни сказывала, — нахмурившись, Панкрат сел на лавку, вытянул ноги и харкнул в темный угол, куда, обычно, плюет, когда ему что-то не по нраву. – Степка признался, или тебе сон приснился?

— Не брюхатая, понимаешь? — Запрыгала рядом с ним счастливая женушка, посчитав, что вывела сноху на чистую воду. – Два месяца со Степкой не сношались! Два месяца он от нее нос воротил, чтобы доказать – не было между ними соития!

— А тебе откуда известно, что они врозь ночи проводили, а? Подглядывала? Подслушивала? Или тебе они сами каждое утро докладывались?

— Я Степку научила, чтоб к ней любви не проявлял! Сроки все вышли, а девка-то пустая!

— И что? Может, с первого разу не туда попал? – усмехнулся Панкрат, погладив пушистые с рыжиной усы.

— Как же! У нас же с первого раза Федька получился!

— Да-а, — загрустил Панкрат, вспомнив старшего сына, умершего от тяжелой болезни много лет назад.

— У Вальки Подоприхи тоже с одной ночи дите прижилось! – продолжала Марфа доказывать, что Галька оболгала Степу. – Милка Ляшкина с полпинка забрюхатила!

Панкрат приподнял одну бровь, искоса посмотрел на жену и выдал:

— Откуда тебе-то известны такие подробности? Свечку держала?  — Медленно поднявшись с лавки, мужик рассвирепел. – Сколько разов предупреждал, чтоб сплетни не собирала, а?

Заметив, как муж сжал кулаки, Марфа сбавила тон.

— Да пойми ты, Фома неверующий, девка эта с хитринкой. Захотелось жрать от пуза, вот и наговорила на нашего сына.

— Ты, сорока, по себе не суди, — Панкрат двинулся в комнату. Тяжелые шаги от кирзовых сапог эхом зазвучали в голове Марфы. – Забыла, как меня в оборот взяла, чтобы я на тебе женился? – И скрылся за дверью.

Втянув губы, ошарашенная женщина насупилась. В дом вошла Галя. Поставив на стол ведро, до краев заполненное куриным яйцом, она села на табурет и выдохнула с облегчением.

— Чего расселась, клуша? Вставай и бегом сено ворошить. – Рыкнула на нее свекровь.

— Устала, — вытерев вспотевший лоб рукой, Галя сняла с головы косынку. – Тяжко мне.

— С чего вдруг тяжко стало? – С насмешкой спросила Марфа. – Ты давай, поворачивайся, а то я тебя мигом к мамке с батькой отправлю. Нечего прохлаждаться. Ты не барыня, чтоб сиднем сидеть. А ну? Кому говорю?

— Тяжелая я, — простонала Галя, поставив локти на стол и приложив ладони к голове. – Дурно мне, спасу нет.

— Тяжелая? – Вылупившись на побледневшую сноху, Марфа подошла к ней вплотную. – Значит, Степка и ты… Два месяца назад…

— А Вы до сих пор не верили?

— Ну и шкура же ты!  — завелась Марфа, хлопнув кулаком по столу. – Вонючая шкура дохлого осла!

 

Глава 7

Из комнаты крикнул Панкрат:

— Марфа! Что у вас там? – его грубый голос доказывал, что он услышал, как Марфа ругает сноху.

— Я говорю, дура! – не растерялась женщина. – Дурно ей, а сама ведра таскает! Пора бы о себе подумать…

Настроение у хозяйки стало таким удрученным, что она чуть не заплакала. Вот горе-то! Видать, скоро станет бабушкой. Нет, она вроде и рада внуку, но только мать у внучка не та. Другую бы, с богатым приданым и помясистее.

— Заболела? – Панкрат подошел, чтобы удостовериться, что за болезнь у снохи.

— Беременная, — через силу ответила Галя.

— Что? – и лицо грозного мужика расплылось в улыбке. – Надо пир закатить на весь мир! – воскликнул он, хлопнув в ладоши. – Радость-то какая, мать!

Подхватив жену на руки, крутанул два раза и поставил на ноги. Марфа успела взвизгнуть и стукнуть радостного мужа по плечам.

— Марфа! Собирай гостей!

Глаза Панкрата светились от счастья.

— Будет внук! Чтоб меня на части разорвало! Внук!

— Чего разошелся? – Марфу передернуло от восклицаний мужа. – Еще доказать надо, Степкин ли…

— Кончай галдеж! – Панкрат переменился в лице. – У тебя не язык, а клубок змей во рту. – Уставился на притихшую сноху. — Галька, ты полежи. Отдохнуть тебе надо. Не ровен час, дите скинешь с таким здоровьем.

— В поле надо идти, сено…

— Никакого сена! – оборвал еле выговаривающую слова Галю Панкрат. – Работа подождет! Марфа сама на сено сходит. Дождей нынче не будет, а Марфе тоже размяться не помешало. Ишь, хозяйка выискалась, все хозяйство на молодуху скинула. Собирайся!

Марфа чуть не гаркнула в ответ. Сдерживая свой длинный язык, она повязала косынку на голове и, сжав челюсти, потопала на улицу.

— Сам гостей позову. Такое событие грех не отметить.

Вечером в доме Панкрата собрались родственники, которые жили в селе, и самые близкие знакомые. Наливка текла рекой, столы ломились от мяса и овощей. Как будто вторую свадьбу играют.

— Нехорошо это, — старенькая женщина наблюдала за молодыми, сидящими во главе стола. – Нельзя праздновать. Дите еще не родилось, а его уже внуком нарекли.

— А что с них взять, с богачей. Зажиточным только дай волю, они каждый день праздники устраивать будут. – Поддерживая разговор, Стеша косилась на молчаливую дочь.

Редко заходит Галя к родителям, потому что теперь у нее своя жизнь. Семейная. Сестер видеть не хочет, а отца – тем более. Матери помогать есть кому, пусть не обижается, но видеть, как отец хвалится чужим добром – надоело. Фрол каждый божий день разговоры об удачном сватовстве ведет. Мужикам надоел хуже горькой редьки. Те уже и слушать не хотят, как он с Панкратом самогон пьет и в карты играет. Все знают, что Панкрат с простыми дружбу не ведет, но доказать ложь Фрола не могут. Породнились, все-таки. Кто его знает, пьют они вместе или нет. Одни сомневаются, другие молча слушают, третьи за спиной посмеиваются. А Фрол знай себе павлином ходит, хвост распушит, носом чуть ли небо не протыкает. Важничает, значит. Вот и сегодня он не смог промолчать. Выпил лишку, поднялся с вытянутой рукой, держащей стакан, и громко сказал:

— Вот, каких девок удачливых производить надо!

Гости замолкли. Несколько пар глаз устремились на опьяневшего Фрола.

— Панкрат Федосеевич! Жаль, что у тебя нет еще парочки сыновей, а так бы породнились еще крепче! У меня ж еще две девки подрастают. На выданье! Остальные малы пока что, но для них бы заранее подходящую партию отыскать. Нет ли у тебя в родне таких же славных парней, как твой Степан?

Сдвинув брови, Панкрат закурил.

— Нету? Жаль, — посетовал Фрол. – Ну! За внука!

Одним махом осушив стакан, он сел и чуть не упал. Ухватившись за край стола, получил маленький нагоняй от жены.

— Хватит глотку заливать, — зашептала Стеша. – Стыдно. Что о нас Панкрат и Марфа подумают?

— А что тут думать? – Фрол заговорил в полный голос. – Родня мы или нет?

Он стукнул кулаком по столу.

— Если что, Галька может в любой момент собраться и уйти! Такую невестку днем с огнем не сыскать! Повезло Панкрату с невесткой-то! Да, Федосеевич? Она и стирать могет, и с огородом управляется. Вон, какая шустрая, уже и внука сообразила! Держись за нее, Панкратушка, да и нас не забывай. Мы же родители ее, а не кто-нибудь. Не посторонние. Я тут давеча спросить хотел – не соизволишь ли одолжить коня? Так сказать, в безвозмездное пользование.

Панкрат еще больше нахмурился. Фрол продолжил наглеть, забыв, кто он и где находится.

— А то ж люди… Хотя, какие они люди. Так себе, людишки. Не верят треклятые, что мы с тобой теперь рука об руку, как братья! Панкрат! А давай мы вот, что сделаем! – разошелся Фрол не на шутку. – Объединимся! Отстроим в твоем дворе пристройку, мы с семьей к тебе переедем. Так уж и быть, продавать имущество не стану, все до последнего гвоздика к тебе перевезу. Пользуйся на здоровье. Ничего не жалко!

— Иди-ка ты, родственник, домой, — грозно сказал Панкрат. – У тебя своя семья, у меня – своя.

— А что так? – Фрол ощутил, как его лицо наливается жаром. – Или ты угла для друга пожалел?

— Кого друга? – поднялся Панкрат. – Иди, по-доброму. Нечего здесь воду баламутить.

— А-а, так ты решил, если урвал лучшую невестку, то можешь ее отцом помыкать? – завелся пьяный мужик. – А я вот сейчас возьму и заберу ее. Галька! Подымай зад, айда до дому! Теперь посмотрим, как они запоют! Вставай, говорю! Или отцовское слово тебе уже не указ?

Галя, которую тошнит до потери сознания, не стала подчиняться. Она вышла из-за стола и громко объявила:

— У меня теперь другой отец, не чета тебе. Знай свое место.  – Повернувшись к свекру, Галя добавила. – Спасибо, батька, — поклонилась ему, — что принял в своем доме, как родную. Вовек не забуду твою доброту.

 

Глава 8

Гости с открытым ртом смотрели на невестку Панкрата и ее отца Фрола. Не ожидая от снохи такого лизоблюдства, Марфа чуть с лавки не навернулась. Это ж надо как ластится, кошка драная! Хитрая лисица с ободранным хвостом! Шкура! Вонючая шкура!

— Это что еще за новости? – Фролу не понравилось, что дочь унизила его при всех. – Что ты тут концерт устраиваешь, а? Кланяется она, — разведя руки в стороны, мужик поднялся. – Ты кому кланяешься?

Медленными шагами направился к Гале.

— Мне должна в ножки падать! Мне! – стукнул Фрол себя кулаком в грудь. – Благодаря мне ты на этом свете появилась!

Его покрасневшие от злости глаза смотрели в упор. Галя сощурилась.

— Чего вылупилась? Домой, сказал!

Фрол выкатил грудь вперед и поставил руки на бока.

—  Ничего я тебе не должна, — усмехнувшись, Галина села за стол. – Мужу должна, — показала головой на притихшего Степана. – Родителям его. За то, что дочкой родной кличут. А ты! Меня всю жизнь поносил и за человека не считал! Поэтому иди отсюда, пока я на тебя Полкана не спустила.

Огромный лохматый пес будто услышал молодую хозяйку и вылез из будки. Сел и грозно гавкнул.

— Чего-о? – Фрол аж побелел. – Ты кому это говоришь, курва? А ну! Руки в ноги и брысь до хаты!

Из его рта полетели слюни, самого затрясло из-за неподчинения какой-то соплячки. Привык, что вся семья по струнке ходит.

— Уйди, Фрол, — Панкрат загородил собой ухмыляющуюся сноху. – Она теперь в нашей семье.

— Куда-а? Куда ты лезешь? – Фрол кинулся с кулаками на свата.

Панкрат чуть покрепче, чем Фрол, и ростом повыше. Схватив пьяного мужика за запястья, он выволок его за ворота и бросил в пыльную яму.

— Фрол! – Стеша побежала к упавшему мужу.

Закрыв за ней ворота, Панкрат отряхнул ладони.

— И так будет с каждым, кто посмеет тронуть мою сноху! Мою семью не дам в обиду.

Марфу чуть удар не хватил. Покосившись на Галю, она заметила, как та радуется.

— Ну подожди, гадюка подколодная, я найду способ, чтоб от тебя и духу здесь не осталось.

За воротами поднялась ругань. Фрол несвязно что-то кричал Гале, два раза приложился к воротам кулаком, разок плюнул и ушел, подгоняя жену. Дома «наградил» Стешу ударом сапога по хребтине, старших девок мокрой простынею погонял, затем улегся спать полностью одетым, пропахшим кислым по́том и наливкой. 

Переодевшись в ночную сорочку, Галя расчесывала у окна волосы и наблюдала, как Степан уносит со двора лавку и табуреты. Она любовалась его статной фигурой, широкими плечами и твердой поступью. Повезло Гале с мужем. Ой как повезло! Самый красивый достался, самый сильный, самый богатый.

— Молодец я, — Галя заплела косу и отошла от окна, — вовремя к нему подход нашла.

Прикусив губу, она вышла в кухню, чтобы попить воды.

— Осталось теперь от свекрухи избавиться, чтоб спокойней жить стало. – Галя зачерпнула кружкой воду из ведра.

 

Глава 9

— От кого ты избавляться собралась? – неожиданно послышалось за спиной.

Рука с кружкой зависла перед лицом Гали. Повернув голову, девушка увидела Марфу.

— От детенка? – и свекровь заулыбалась.

— Вам показалось, — выпив воду, Галя ушла в комнату.

— Да не-ет, милая, не показалось. – Затаив недоброе, Марфа села за стол. – Значит, чтобы позор скрыть, ты решилась на повитуху? – крикнув ей вдогонку, Марфа рассмеялась. – Я так и знала, что ты брехунья! Прижила с кем-то дите, а на моего Степку повесила! Ха-ха! Наконец-то ты попалась! Наконец-то Панкрат узнает, кто ты есть на самом деле!

Она так противно хохотала, что терпение Гали лопнуло. Выглянув из комнаты, она приложила руку на дверной косяк.

— По себе, что ли, судишь, а? – сама не заметила, как начала фамильярничать. – Чем докажешь, что Степан рожден от своего отца? Что-то ничего похожего у них нет. Ни черточки.

Мгновенно закрыв рот, Марфа засопела.

— Я смотрю, ты девка с наглецой. Зря мы Степана на тебе женили. Ох зря-а-а, — с шипением заговорила Марфа. – Твое место рядом с твоим батькой – под забором. Потому как таких приблуд достоинству не обучали. Посадить бы вас на цепь и три дня не давать ни хлеба, ни воды.

Галя вернулась в спальню.

— Вот ты и будешь сидеть на цепи, — буркнула себе под нос, забираясь под одеяло.

Позже подтянулся и Степан. Молча лег на кровать и уставился в потолок.

— И долго ты будешь в портках спать? – ласково спросила Галя. – Не надоело под мамкой плясать? Мы ж семья, как никак.

Степан и сам не рад, что послушал властную маму — согласился не разделять с женой постель. Повернувшись на бок, он внимательно посмотрел в глаза Гали.

— Дошло, наконец?

— О чем ты? – Степа подложил руку под голову.

— Она из тебя веревки вьет, а ты мучаешься. Сколько ночей мы с тобой потеряли?

— Не счесть, — смутился парень, представив маму, науськивающую с сердитым лицом.

— Снимай штаны, — проведя двумя пальцами по виску мужа, Галя откинула одеяло.

Как назло, мимо проходила свекровь. Услышав скрипящий звук, она остановилась у закрытой двери.

— Прости Господи, чтобы у тебя со всех щелей потекло, — плюнув, Марфа стиснула зубы и потопала в свою комнату.

В душе горит. И что это за природная потребность такая – целоваться и… Тьфу!

— Была б моя воля, издала бы закон, чтобы мужик и баба спали порознь. Захотели ребенка – и одного раза пообниматься хватит. Захотели двоих – два раза. И до свадьбы ни-ни.

Марфа села на кровать, вспоминая те две ночи, которые провела с Панкратом. Ну ничего же хорошего, одна усталость. Лежишь потная, голова гудит, в ушах звон. Что к чему? Как полезет целоваться, так сердце сжимается. Противно, слов нет. Никакого удовольствия.

— Вот и славно, деток народили – и достаточно. Правда, Феденьку жалко…

Всхлипнув, Марфа подумала о первом сыночке, которого не смогла выходить. Долго болел Федя, угасал на глазах. Всего два годика ему было, жизни не повидал… Дождавшись мужа, Марфа уснула. Ей снился будущий внук, бегающий по двору с радостными воплями. Он размахивал прутиком и гонял своенравного петуха, который вступал в неравный бой с храбрым мальчонкой. Марфа улыбалась во сне, глядя на внука, который так похож на ее Феденьку.

Утро началось с трагедии. Галя проснулась в луже крови. Она смотрела на испачканную простынь и рыдала в три ручья.

— Сынок, погоди! – Марфа задерживала Степу в сенях. – Не ходи никуда. Поздно уже. Ничем ей не поможешь.

— Мать, отпусти, — Степа смотрел на нее, как на врага. В эту минуту он был готов оттолкнуть вцепившуюся в его рубаху женщину, чтобы успеть за бабкой, лечащей разными травками. – Она помрет, если я за теткой Ефросиньей не подоспею.

— Поздно, говорю. Сходи покури, а Галька пусть полежит.

— Да у нее кровь, понимаешь? Истечет и кони двинет! Отпусти, сказал!

Степа вырвался и пустился за знахаркой.

— Дура, — Марфа пришла с проверкой в спальню молодых. – Было бы из-за чего реветь. Скинула и слава богу. Нечего плодиться, если все против этого ребенка.

— Замолчи! – заорала во все горло Галя. – Это из-за тебя! Сглазила! Порчу навела!

— Тю! Оно мне надо? Если с другой стороны посмотреть, то ты сама виновата. Зачем уступила Панкрату в празднике? Что за дурость, праздновать, когда там дите с наперсток? А-а, так же, как и твоему отцу, хвальбы захотелось. Мол, смотрите, люди добрые, как меня здесь на руках носят? Так? Вот теперь сиди и лей слезы горькие, потому что ты за свой тяжкий грех будешь отвечать. Ответила? Так тебе и надо. Нечего было в мой дом с грязными ногами заходить.

— Уйди отсюда! Не испытывай меня! – Галя вытирала лицо ладонями и хлюпала носом. – Уйди от греха подальше.

— Ты еще мне угрожать будешь? В моем доме? Да я тебя в два счета на улицу отправлю!

— А попробуй! Посмотрим, что на это мой свекор скажет! Возьму и скажу ему, что это ты меня ребенка лишила! Думаешь, я не вижу, что он на моей стороне!

— Не докажешь! – захлопнув дверь, Марфа села у окна и стала ждать сына.

Степан привел знахарку. Та дала Гале попить каких-то травяных сборов. Наказала, чтобы не нервничала и не таскала тяжести. Соблюдать постельный режим два дня и ждать, что будет дальше. Вечером вернулся Панкрат. Узнав о беде, он сел перед иконой и начал усердно молиться. Марфа была в шоке, когда застала мужа стоящим на коленях перед красным углом.

— Значит, за Федю ты не просил Бога, а за этого выродка готов лоб расшибить, — она стояла за спиной мужа и шипела, как змея.

— Закрой рот, беспутная, — Панкрат вдруг обернулся. – Если бы Федька был моим, я бы не только лоб — всю землю перевернул, чтобы найти лучшего врача или знахарку.

Отступив назад, Марфа прикусила язык. Откуда он знает, что Федя не его сын?

Следующая страница